"Олег Селянкин. Костры партизанские, Книга 1 " - читать интересную книгу автора

- Да, когда Москва падет, мы будем пировать! Откармливать скот для
этого дня!
Сказав это, комендант чуть коснулся пальцем плеча шофера, и машина
немедленно рванулась вперед.
Настроение у фон Зигеля - радуга семицветная. Причина - письмо отца,
которое доставила сегодняшняя почта. Отец извещал, что вопрос о параде
немецких войск на Красной площади - дело окончательно решенное.
Самая же приятная новость - оказывается, отец через своих друзей
хлопотал за сына, и ему обещано место коменданта того самого района Москвы,
где расположена знаменитая русская картинная галерея - Третьяковка!.. Какой
примитивно варварский язык у русских: пер-цов-ка, зуб-ров-ка,
треть-я-ков-ка...
- Что он так цвел улыбкой, Витенька? - налетела коршуном Груня, едва
скрылись немецкие машины.
- Им до Москвы сто километров осталось, - зло ответил он. - Заворачивай
стадо домой, а я в лес, наших предупредить.
Груня заметалась, сгоняя скот. Она не жалела ни голоса, ни ударов
хворостиной. Коровы и овцы очумело носились по поляне, бессильные понять,
что от них хотят.
Афоня вырвал хворостину из рук Груни:
- Дура психованная!
У Груни сразу подкосились ноги, и она, заревев, опустилась на траву.
- Ну, чего ты, чего? - растерялся Афоня. - Я ведь так, любя... Чего
ревешь-то, чего?
- Москва же, - всхлипнула Груня.

А в отряде, как теперь именовали себя Каргин с товарищами, тоже
чрезвычайное происшествие.
Только сели за стол в новой столовой, которую закончили два дня назад,
как чепе и случилось.
Столовая - четыре столба по углам площадки, на них решетка из тонких
стволов, закрытая зеленым еловым лапником: и запах густой, к еде
располагающий, и никакой дождь не прошибет.
Ни окон ни дверей, шагай или смотри куда хочешь.
Столовую не планировали строить, она родилась неожиданно. Кроме старой
землянки, на поляне появились еще две. Человек на десять каждая. В них были
и лежанки, устланные опять же зеленым лапником, и по столу, и даже по
железной печурке. Их трубы торчали из земли уродливыми черными огрызками. А
вот окошек - ни одного: решили, без них не так будет тепло выдувать.
Ну, а каково в полной темноте обедать? Настроение не то, "не рабочее",
как сказал Григорий. Он и повадился с Юркой котел с похлебкой или кашей
ставить на поляне у входа в землянку. А тут, как назло, дожди зарядили. И
пришлось вкапывать четыре столба, нахлобучивать на них крышу.
Только разлил Павел по мискам грибную похлебку, не успел Григорий еще
пробормотать свою обычную присказку: "Обедать - не работать!" - как с опушки
поляны кто-то сказал:
- Хлеб да соль.
Зябко стало каждому, но вида не подали, лишь взглянули на сказавшего
эти слова. А он стоял так, чтобы с поляны его хорошо видели. Голову его
прикрывала каска с орлом, вцепившимся когтями в свастику. И немецкий автомат