"Олег Селянкин. Костры партизанские, Книга 1 " - читать интересную книгу автора

метровой крапивы сзади того бревна, на котором любят сидеть они с Афоней. У
мохнатого от колючек стебля и лежала та пачка. Пустая, раскисшая под
дождями.
Как она попала туда?
Только не немец бросил: эти ходят серединой улицы, кроме того, у них
почти у всех портсигары.
"Прозит!" - насмешливо звучит в ушах голос коменданта.
Прозит... Выходит, кто-то из Слепышей тайком навещает коменданта,
нашептывает деревенские новости.
Может, Нюська?
Возможно, и она... Только этой кобыле бросили бы конфетку или кусок
сахару - некурящая.
Перебрал Виктор всех мужиков деревни, которых знал, и никто из них не
вызывал подозрений. Все же именно среди них затаился тот, от которого
комендант узнал про Виктора!..
Словно в дремучем лесу, плутал Виктор среди вопросов. Решил как можно
скорее поделиться своими мыслями с комиссаром. Кто, кроме него, правильный
путь подскажет?
Хотя сейчас нужно быть очень осторожным. Вообще осторожным, а с
отлучками из дома - особенно: возможно, за каждым шагом наблюдают, каждое
слово ловят...
Самое разумное, пожалуй, вместе с Афоней и Груней гнать скот в
Степанково, так сказать, добровольно на это дело вызваться. Выгода двойная:
при встрече обскажет товарищам все подробно, и те передадут комиссару, да и
о налете партизанского отряда так и так придется докладывать в Степанково,
возможно, самому коменданту. А кому сподручнее это сделать? Афоне и Груне, о
которых там никто слова не замолвит, или ему, Виктору, лично знакомому с
господином комендантом? Значит, он и Афоню с Груней от беды прикроет, и
перед фашистами выслужится: "Глубоко прочувствовав ваши слова, господин
комендант, хотел начать служить немедленно..."
Решив так, он ускорил шаг, чтобы встретить друзей как можно ближе к
Слепышам: это гарантировало от опоздания.
Дорога хорошо знакома: сколько раз и ночью, и днем по ней хожено. Вот
сейчас за поворотом будет полянка, потом еще с километр-полтора леса, и
сразу начнутся луга Слепышей. Ближе той полянки "нападать" нельзя. И место
открытое, и деревня близко.
Едва миновал поворот дороги, увидел Афоню. С длинным кнутом,
перекинутым за спину, он, как заправский пастух, стоял на обочине и смотрел
на коров и овец, которые разбрелись по поляне. У леса, за полоской кустов,
белел полушалок Груни.
Увидев Виктора, Афоня какое-то время только смотрел на него радостными
глазами, а потом подбежал, обнял за плечи и лишь молча хлопал ладонью по
спине.
А Груня выпалила с обычной непосредственностью:
- Ой, Витенька, а мы думали, замордуют тебя!
Он ответил по возможности небрежно:
- Мне, если хочешь знать, до самой смерти ничего не будет. - Потом
добавил, оглядев коров и овец: - Не дохлятина, как в прошлый раз.
Груня поняла, что он не хочет или не может рассказать о том, что
приключилось с ним ночью, и на время - приглушила любопытство. Она ответила,