"Олег Селянкин. Костры партизанские, Книга 1 " - читать интересную книгу автораночи. Вроде бы Афоня не заметил ни растерянности, ни страха Виктора: значит,
он сумел все это спрятать в себе. Абсолютно правильно и то, что казнили предателя: другим подлецам наука... Тогда что же беспокоит, что терзает все эти долгие часы?! И вдруг Виктор понял. Оказывается, убить человека значительно проще, чем думалось. Вот уничтожили они с Афоней предателя, а где они, те муки душевные, о которых пишут в книгах? Нет их, и все тут. Чувство брезгливости - будто ты с головой черт знает во что окунулся, это есть, а мук раскаяния нет... Хотя потому, может, и нет их, что убили не человека вообще, а врага лютого?.. Придя к такому выводу, Виктор почувствовал облегчение и вскоре незаметно уснул. Потом сквозь пелену сна стали прорываться голоса. Говорили Клава и какая-то незнакомая женщина. Виктор проснулся, только шевельнул занавеску, а Клава уже взлетела на приступочку и звонко выпалила: - А к нам тетя Аня в гости пришла! - и многозначительно добавила: - Из Степанкова. Лицо улыбающейся Клавы так близко, что стоит чуть приподнять голову и можно будет коснуться губами ее щеки. Той самой, на которой сейчас играет ямочка. Однако Виктор осмелился только обнять Клаву за плечи, да и то сразу почувствовал, как она напряглась, готовая отпрянуть. На мгновение напряглась, а потом вдруг на несколько секунд прижалась щекой к его груди. - Знакомься, тетя, это мой муж, - несколько церемонно представила она Виктора и багрово вспыхнула. Темный головной платок подчеркивает его пергаментность; в глазах скорбь, точь-в-точь, как у святой, что изображена на иконе. Тетя Аня пьет чай с блюдечка, которое держит на растопыренных пальцах правой руки; вытянув губы трубочкой, она дует на чай, важно кивает Виктору и будто опять целиком отдается чаепитию. Но Виктор чувствует на себе ее пытливые глаза и понимает, что тетка осматривает его, прикидывает, не ошиблась ли племянница. Когда Виктор сел за стол, тетя Аня рассказывала о том, что минувшей ночью вдруг ушел куда-то аспид-староста и до сих пор не вернулся. Чтоб черти ему обе ноги перешибли! Клава слушала тетку, а сама косилась восторженными глазами на Виктора. Боясь выдать свое торжество, он поторопился встать из-за стола: - Пойду дрова колоть. Виктор ушел, а тетя Аня, посудачив еще о своих деревенских делах, посетовав на бесчеловечность немцев, вдруг сказала: - А он у тебя ничего. Из себя пригожий и, видать, работящий. Только почему это, Кланя, вы порознь спите? В наше время муж с женой по ночам завсегда вместе были. Клава залилась краской и еще проворнее стала убирать со стола остатки еды и чайную посуду. Тетя Аня осталась ночевать и забралась на печку, сказав, что ей тут привычнее. Перед сном она долго молилась, почти касаясь лбом половиц, а Виктор, поглядывая на нее, думал, где сегодня ему улечься: в горнице - Клава, тетя Аня оккупировала кухню. И вдруг Клава позвала, позвала в тот |
|
|