"Олег Селянкин. Костры партизанские, Книга 1 " - читать интересную книгу авторасилуэты людей.
- Если меня будут спрашивать, скоро вернусь. Ясно? - Будет исполнено, господин староста, - бодро заверил кто-то. - Где он? Далеко идти? - Близехонько, господин староста. Иначе разве бы я посмел вас тревожить среди ночи? Главное - дело верное и прибыльное. Пропустив Афоню и старосту вперед, Виктор тенью заскользил за ними. Вот и крайняя хата села. Дальше - поле и безмолвный лес. - Теперь куда? - спросил староста, в голосе которого не улавливалось и тени беспокойства. Эта самоуверенность старосты так взбесила Виктора, что он подскочил к нему и ткнул его в грудь автоматом: - Прямо, сволочь! Староста испуганно шарахнулся к Афоне, ища у него защиты, но тот со всего плеча саданул его кулаком. Дикая злоба одного и угрюмое молчание второго убедили старосту в том, что его жизненная тропочка уже исхожена, что еще минута-другая, и она навсегда оборвется. Понял это - и при обыске не сопротивлялся, а потом и к лесу зашагал обреченно. А Виктора уже покинула решительность. Сопротивляйся староста, он бы выстрелил в него, и дело кончено, а как быть теперь? Ни с того ни с сего взять и убить? Выручил Афоня, который протянул руку за своим автоматом и предложил: - Давай сунем его в колодец? Тут заброшенный есть. При упоминании о колодце староста будто очнулся от дурного сна, рванулся в сторону, но Виктор вовремя подставил ногу, и тот упал. Однако связал их. Тогда староста взмолился: - Как хотите убивайте, только в колодец не надо. Из его сбивчивого рассказа Виктор понял, что за убитого немецкого солдата Зигель сжег дотла десять домов, а жителей их расстреляли и бросили именно в этот забытый людьми колодец. 9 Едва Виктор поднялся на крыльцо, дверь бесшумно приоткрылась. Только оказавшись дома, Виктор по-настоящему понял, как чудовищно опустошила его одна эта ночь. Ему бы сейчас молча прижаться к Клаве и закрыть глаза, чтобы не видеть убитого старосты, ему бы сейчас заткнуть уши, чтобы в них перестал звучать по-заячьи жалкий предсмертный его вскрик. Но поступить так - признаться в слабости, а ведь он мужчина. Да еще лейтенантом назвался... Виктор долго мыл руки. Клава стояла рядом, держала чистое Полотенце. И молчала. Он был благодарен ей за это. Потом, улучив момент, Виктор сунул пистолет в тайник и полез на печку. Там, задернув занавеску, он надеялся отгородиться от мира, чтобы остаться один на один со своими мыслями и переживаниями, разобраться в них. - А ужинать? - Не хочу. Долго ворочался Виктор на печи, перебирал в памяти все подробности |
|
|