"Олег Селянкин. Костры партизанские, Книга 1 " - читать интересную книгу автора

близехонько, а к нему не бегают, к себе погостить его не зовут?
Нет, врешь, господин старшой, Арканя все видит, на ус наматывает, и
наступит время, обязательно с поличным тебя ущучит. Тогда, не обессудьте,
отыграется за пренебрежение, всласть натешится!
Шел по насупившемуся лесу, веселя себя подобными мечтами, шел до тех
пор, пока не уперся в густой ельник. Елки-одномерки, словно держась друг за
друга, переплелись ветвями.
Чтобы выбрать лучшую, решил дождаться полного рассвета и, найдя
поваленное ветром дерево, уселся на него. Только уселся, только перестал
шевелиться, и сразу влился в окружающую тишину, стал частицей ее.
Это было время, когда ночь сдавала вахту дню, и поэтому ночные хищники
уже забились в свои тайники, а дневные обитатели еще не вышли на промысел. И
в лесу царила тишина, которая казалась плотной, даже осязаемой и хрупкой,
как стекло. Сломайся малюсенький сучочек - она уже лопнула; рассыпалась
звонкими осколками. А тут раздался кашель. Обыкновенный человеческий кашель.
Он сокрушил тишину.
При первых его звуках Аркашка метнулся в ельник, потом сообразил, что
лыжня все равно выдаст, что в такой ситуации лучше иметь возможность
маневра, и осторожно, вспахивая головой снег, вылез из ельника, затаился за
деревом, всматриваясь и вслушиваясь в редеющий полумрак.
Неизвестного лыжника увидел, когда тот проходил метрах в десяти от
засады. Одет он был в крестьянский полушубок, но за спиной рогом в сторону
Аркашки покачивался немецкий автомат.
Немецкий автомат у цивильного - вернее паспорта обличает.
Вот она, возможность отличиться!
Может, крикнуть ему: "Стой!"?
Лучше без крика: еще бухнется в снег да как стеганет оттуда очередью...
Выждав, пока незнакомец не миновал места засады, Аркашка выстрелил ему
в спину. Целился чуть повыше магазина автомата.
Незнакомец, не докончив шага, рухнул, неудобно подломив под себя ногу.
Выстрел сорвал снег с ветвей дерева, под которым стоял Аркашка. Комки
снега упали тяжело и сразу. Зато пыльца, почти невесомая, холодная и
равнодушная, оседала долго.
Ошалев от удачи, Аркашка подбежал к убитому, перевернул его на спину,
заглянул в лицо: не знакомый ли?
Лицо убитого было худощавым, молодым. Русая бородка завитками. Однако и
она оказалась бессильна состарить незнакомца. Двадцать два, ну, двадцать
четыре года ему, не больше. Значит, из красноармейцев или младших
командиров. Из тех, о ком не раз предупреждал господин комендант района.
После того как обшарил карманы убитого и не нашел ничего, первым
побуждением было бежать в деревню, сообщить старшому и уже с подводой
вернуться сюда. Однако эту мысль сразу же начисто отверг: еще заграбастает
старшой себе его, Аркашкину, удачу. Лучше употеть до последней нитки, но
самому доставить в деревню трофей: народ, он любит на убитых смотреть,
обязательно сбежится, и тогда старшой, хочет он этого или нет, не сможет
скрыть правды от начальства, хочет или нет, а придется ему докладывать куда
следует о геройстве полицейского Мухортова.
Из последних сил выбился, пока дотащил убитого до Слепышей. Со злобной
яростью сбросил его с плеч на дорогу, едва увидел, что его ноша замечена и
почти от всех хат спешат люди.