"Олег Селянкин. Костры партизанские, Книга 1 " - читать интересную книгу автора

Горячность Афони и то, что задание Виктора он воспринял, как и свое,
обрадовали Каргина. Но он вида не подал, только предложил тоном радушного
хозяина:
- Может, чайку с нами сгоняешь?
- Не, мне еще шагать и шагать, - заторопился Афоня и вышел из землянки,
даже не взглянув в сторону пленных.
А Ганс подумал, что давно ли в Степанкове был один госпиталь. Теперь их
уже три...
- Видать, Виктор там крепкие корни пустил, - заметил Каргин, все еще
переживая радость Афони.
- Хрен с ними, с корнями, - заворчал Григорий. - Операцию не провернем?
Хоть малюсенькую?
- Так ведь снегом воронки еще не замело, что остались от тех двух
машин, - сказал Каргин так, словно намеревался уговаривать Григория
отдохнуть.
Моментально в разговор вклинился и Федор:
- То было три дня назад. Пора бы и...
- И чего вы на меня набросились? - повел плечами Каргин. - Или я
против? Давайте пораскинем мозгами, когда и куда ударить сподручнее.
Они уселись вокруг стола и оживленно заговорили.
А Ганс, хотя они и не таились от него, не слушал их. Он вновь думал о
загадках души русского человека. За выпивку и короткую близость с какой-то
женщиной сразу разжаловали, и кого? Заслуженного боевого офицера! А о том,
что от Пауля можно заразиться, об этом не подумали. Где же здесь железная
логика жизни? Где та центральная струна в жизни человека к целой нации? У
немцев она ясна: выполняй беспрекословно все, что тебе прикажет фюрер лично
или через людей, поставленных над тобой. Убивай, жги, как только и что
можешь, - за все не ты, а старший в ответе. Просто и понятно.
А у русских?
Во имя спасения жизни немца рисковать своими, русскими? Ведь добыть
медикаменты - не просто сходить в аптеку и купить.
Кроме того, Пауль вовсе не так плох, что немедленно подавай ему
лекарства. Да и организм у него молодой, сильный и сам должен справиться с
болезнью.


5

Василий Иванович, готовясь взвалить на себя ношу
коммуниста-подпольщика, который под личиной старшего полицейского по долгу
своей службы был обязан создавать хотя бы видимость деятельности на пользу
Великой Германии, не мог даже предполагать, что она окажется так невероятно
тяжела. Фон Зигель периодически подсовывал ему задачи, при решении которых
требовалось найти что-то такое, чтобы и комендант остался доволен, и
товарищам в глаза смотреть было можно с чистой совестью.
А личные встречи со Свитальским или фон Зигелем? Каждая из них была
поединком, после которого чувствуешь себя опустошенным.
Да и изучение окружающих людей, установление с ними контактов - это не
только опасно, но и томительно, даже муторно: затаились люди, не открывают
своей души человеку, который известен им как бывший лесной бандит, а ныне -