"Олег Селянкин. Костры партизанские, Книга 1 " - читать интересную книгу автора

говорилось о разгроме вермахта под Москвой.
То-то ликовали русские!
А Юрий даже несколько раз повторил:
- Ну? Чья берет, чья?
Все шло более или менее нормально, и вдруг Пауль заболел. Еще вчера
пожаловался на недомогание, а сейчас, ночью, Ганс случайно прикоснулся к
нему и отдернул руку: Пауль горяч, как раскаленная печка.
Пауль заболел... По логике жизни его нужно изолировать. А как
изолируешь в этих условиях? Да и зачем?..
Нет, Гансу не все понятно и приятно в характере Пауля, в беде лучше
рядом иметь кого-то другого, кто маскировал бы свои взгляды, убеждения.
Однако он, Ганс, не имеет права выбора.
И все же, если русские, опасаясь заразы, немедленно ликвидируют
Пауля...
Тогда он, Ганс, останется один. Совсем один!..
От подобных мыслей бьет озноб.
Может, попросить у русских позволения переселиться в свободную
землянку? Он, Ганс Штальберг, поклянется родовыми муками матери, что не
сделает даже попытки к побегу, что будет свято верен русским.
Поверят ли? Ведь они безбожники...
Так думал Ганс, когда в землянку ввалился Григорий с незнакомцем, зажег
лампу и проорал привычное:
- Подъем, орелики!
Афоня с необъяснимым любопытством уставился в тот угол, где, по словам
Григория, лежали немцы, и видел, как оба они рванулись с нар при первых
звуках команды. Рванулись разом, но один тут же сник и как-то боком сунулся
на пол. Второй склонился над ним, подхватил и стал поднимать, горячо
нашептывая что-то.
Григорий добавил в лампе огня, и стало отчетливо видно, что глаза у
Пауля закрыты, что на ногах он держится только потому, что Ганс сзади
обнимает его.
Каргин вплотную подошел к немцам, глянул на Пауля и сказал:
- Он же болен, пусть ляжет.
Ганс как только мог осторожно опустил товарища на нары и заговорил
горячо, с искренней слезой в голосе:
- Он поправится... Я очень прошу... Клянусь вам...
Забылась заранее подготовленная убедительная речь. Даже слова русские
забылись от волнения, вот и бормотал никому не понятные обещания.
- Его бы поближе к печке, - подсказал Павел.
Каргин кивнул, и Петро с Григорием помогли Паулю поудобнее улечься на
новом месте. Во всех их движениях Ганс не уловил ничего, кроме обыкновенной
заботы о больном товарище. И у Ганса появилась уверенность, что все
обойдется обязательно хорошо; он даже перебрался поближе к Паулю, он уже не
думал о том, что может заразиться.
А русские сдвинулись вокруг пришельца, который сказал, что вермахт
разбит под Москвой, вот фашисты и бесчинствуют там: палят деревни, угоняют
на запад мирных жителей. Потом, помявшись немного, закончил:
- Василий Иванович велел передать, что лейтенант выпил и к Нюське
завалился, хотя в деревне твердая власть нужна.
Ганс, разумеется, не мог знать, что Афоня умышленно и смягчил вину