"Олег Селянкин. Костры партизанские, Книга 1 " - читать интересную книгу автора

старшого, тайно ждал, что вот сейчас поведет плечиком господин комендант, и
не стало старшого!
Иначе вышло: господин комендант кивнул благосклонно.
- Осмелюсь доложить, господин гауптман, такой метели даже старики не
помнят, - начал старшой и сразу за подтверждением к полицейским: - Правильно
я говорю?
Так нахально это спросил, что многие поддакнули. Даже он, Мухортов.
Почему поддакнули? Ссылкой на невиданную метель многие господа
полицейские себя страховали.
И старшой продолжал еще более уверенно:
- Такая метелища гуляла, господин гауптман, что и среди местного
населения имеются жертвы. Так, у нас в Слепышах пропал сын известного вам
полицейского Мухортова. Уже тринадцать лет было парнишке!.. А пошел в лес за
хворостом - и сгинул. Об этом прискорбном случае мне доложил сам Мухортов. В
присутствии полицейского Капустинского доложил.
- Так точно, докладывал, - выступил вперед Витька и сразу спрятался за
спину старшого.
- Избави бог меня уравнивать жизнь немецкого солдата с жизнью кого-то
из местных, только, господин гауптман, тела ихние сейчас найти невозможно:
снега-то по пояс, а где и по грудь. Лишь весной пропавшие обнаружатся. Когда
снег стает. - Помолчал и торопливо добавил: - Вам доложить обо всем этом
посчитал своим долгом, чтобы некоторые не подумали, будто новая власть
действует без знания местных природных условий.
Фон Зигель некоторое время молчал, покачиваясь на носках потом обронил:
- Правильно, местные условия всем знать надо... Заложники будут
расстреляны весной. Когда снег стает.
Когда возвращались в Слепыши, он, Аркадий Мухортов, спросил:
- Чего это вы, господин старшой, наговаривать на меня начали? Дома он,
Петька.
Старшой, не сбавляя шага, сказал Виктору, показывая глазами на Аркадия:
- Видал, как вчера натрескался? Сам доложил, а теперь отпирается. - И,
сразу посерьезнев, почти сурово: - Сейчас к тебе домой зайдем, увижу
Петьку - пеняй на себя: начальству врать я непривычный.
Вчера он, Аркадий, действительно крепко выпил, но помнил, и где пил, и
как домой пришел. А что со старшим встречался, докладывал ему, - убей, нет в
памяти. Но ведь говорит старшой...
Остаток дороги он только и думал о том, когда в последний раз видел
Петьку, вспоминал, а не плакалась ли Авдотья о пропаже сына.
Уже у самой деревни, будто наяву, вдруг увидел Авдотью такой, какой она
была после порки. Зареванная, с волосами, выбившимися из-под головного
платка. И еще она покачивалась то ли от изнеможения и боли, то ли от обиды.
А поддерживал и вел ее домой Петька! Он, Петька, еще и прошипел злобно,
когда они мимо него, Аркадия, проходили:
- Эх ты...
Так как же могло случиться, что он, Аркадий, вчера плел такую
несуразицу?..
От догадки холодный пот прошиб: оговаривают!
А что в теперешнее время двоим одного погубить?
Он отчетливо представил себе дальнейшее: входит в дом, а Петька
свешивает с полатей кудлатую башку, щерится в злорадной ухмылке. Эти,