"Елена Седова. О новейшей литературе и ее производящих причинах " - читать интересную книгу автора

что здесь требуется отметить, это преодоление богоотступничества, но не
через покаяние, а через полную смену контекста. Движение хиппи вообще, как
и любое левое движение, было антикультурным, мнившим себе, что именно в
нетрадиционной непосредственности познается высшее и гармонизируется
наличное. Hо именно в силу этого взгляда оно и было мало того что
типическим европейским просвещенческим движением, но и движением банально
языческим, формой, в которой угасали последние искры христианского духа.
Совсем по-другому это было у нас, ибо у нас было получено словно новое
откровение с Запада. Это в полной мере вырвало нас из духовного контекста
России. Мы постоянно сверяли, было ли это откровение тождественно тому,
что было у нас до богоотступничества. Впрочем, этот вопрос как вопрос
встал лишь позднее. Первично же буддизм, белая гвардия и психоделическая
революция водили хороводы вокруг погребального костра современности. И это
первое сознание в России, не обусловленное богоотступничеством, было также
первым утвердительным сознанием. Оно утверждало Бога вообще, вообще нацию
и вообще общество. А что это не было самообольщением, можно увидеть хотя
бы из следующего. Еще в конце 60-х Моррисон спел:

Blood will be born in the birth of a Nation,
Blood is the rose of misterious union.


И действительно, это было движение, организованное самобытно и в
религиозном, и в социальном плане, создавшее свою "систему" и свою
"религию" на принципах, отличных от лежащих в основании любых европейских
обществ и церквей. Таким образом, кровь (пролитая на улицах) возродилась,
как и пел Моррисон, в рождении нации, ибо была знаком некоего реального
духовного союза. К 80-м годам, скажем, в России хиппи представляли собой
маленький народец со своей верой, культурой, обычаями и т.д. Я сам хорошо
помню почти физиологическое отвращение, которое мы иногда вызывали у
большого народа, и почти этнографическое любопытство, которое мы часто
вызывали.
Таким образом, реально новое сознание не могло действовать только в
идеальном, но его действие было всеобъемлющим. И эта всеобщность - лучшее
свидетельство его действительности и новизны. Hикакие диссиденты при всей
их образованности и энергичности не создали ничего более антисоветского,
никакие "исты" не создали в языке более устойчивой речевой практики, чем
хиппи.
Итак, указав на формы, отразившие его подлинную субстанциальность, мы
зададимся вопросом о его содержании. И этот же вопрос соотнесет это
движение с движением русского народа. Мы уже сказали о внутренне
противоречивом начале этого движения - внутренний кризис, свойственный
каждому русскому, был здесь скорее отстранен, нежели преодолен. Поэтому,
как только этот новый дух к новая литература пытались отойти либо от
критических, либо от чрезвычайно общих и абстрактных утверждений, так тут
же всплывала эта безосновательность и внутренняя противоречивость самого
основоположения.
Вся значимость хиппи состояла в том, что они были первыми, решившимися
строить свою жизнь исходя из духовного, первыми отринули все только
феноменальное. Hо тот кризис, который они наследовали, будучи русскими,