"Вальтер Скотт. Вдова горца" - читать интересную книгу автора

непрестанно блуждая по окрестностям, чувствовала, что уйти совсем - свыше ее
сил. С первыми лучами утренней зари она направилась к хижине. Подойдя к
плетенной из прутьев двери, она помедлила, словно пристыженная тем, что
необоримая нежность снова привела ее туда, откуда она ушла с намерением
никогда не вернуться. Но еще больше, чем стыда, в ее промедлении было
тревоги и страха; тревоги, вызванной опасением, не повредило ли все же
крепчайшее снотворное здоровью ее светловолосого сына; страха - при мысли,
что, не ровен час, враги схватили его посреди ночи. Она бесшумно открыла
дверь и, крадучись, вошла. Обессиленный горем и мучительными думами, а
возможно, в какой-то мере еще находившийся под действием снадобья, Хэмиш в
ее отсутствие снова уснул тем тяжелым, глубоким сном, который, говорят,
одолевает индейцев в промежутках между пытками. Мать сперва даже усомнилась,
действительно ли это он лежит на убогом ложе;
-она не могла даже с уверенностью сказать, слышит ли она его дыхание.
Сердце у нее учащенно билось, когда она подошла к находившемуся посредине
хижины очагу, где, прикрытые куском торфа, тлели красноватые угольки огня,
никогда не угасающего в шотландском очаге, покуда те, кто поддерживает
огонь, не покинут навсегда свое жилище.
-Бедный огонек, - проговорила она, зажигая спичкой сосновую щепку,
которая заменяла ей свечу, - бедный огонек, скоро ты угаснешь навеки, и я
молю небо о том, чтобы жизнь Элспет Мак-Тевиш длилась не дольше твоей!
С этими словами она, высоко подняв ярко горевшую щепку, поднесла ее к
ложу, на котором лежал распростертый Хэмиш, причем по его положению трудно
было сказать, спит он или лежит в забытьи Свет ударил юноше в глаза, он
мгновенно очнулся, вскочил на ноги, выхватил кинжал, рванулся вперед, словно
для схватки со смертельным врагом, и крикнул:
-Ни с места! Стой! Если тебе дорога жизнь - ни с места!
-Вот теперь ты говоришь и действуешь, как покойный мой муж, - ответила
Элспет, - в словах и поступках твоих я узнаю сына Мак-Тевиша Мхора.
-Матушка, - сказал Хэмиш, и в голосе его теперь звучала не вызванная
отчаянием решимость, а желание спокойно объясниться, - ах, милая, дорогая
матушка, зачем вы вернулись?
-Спроси, почему лань возвращается к своему олененку, почему рысь
возвращается в свое логово, к детенышу своему? Помни, Хэмиш, сердце матери
живет в груди ее дитяти - только там.
- Тогда это сердце скоро перестанет биться, - ответил Хэмиш,  - если
только оно не способно жить в груди, покоящейся под дерном. Не осуждайте
меня, матушка. Если я плачу, то не потому, что мне жаль себя, - мне жаль
вас: ведь мои страдания скоро кончатся, а вот ваши, - ах, кто, кроме неба,
сможет положить им предел?
Элспет вздрогнула и слегка подалась назад, но минуту спустя снова
выпрямилась и приняла прежний гордый вид.
-Я было подумала, что ты мужчина, - начала она, - но сейчас ты опять
стал ребенком. Хэмиш, выслушай меня и уйдем отсюда вместе. Разве я в
чем-либо виновата перед тобой, чем-либо тебя обидела? Но если это даже и
так - не надо мне мстить столь жестоко. Смотри, Элспет Мак-Тевиш никогда ни
перед кем, даже перед священником, не преклоняла колен, а теперь она падает
ниц перед собственным сыном и молит его о прощении. - С этими словами она
бросилась перед юношей на колени, схватила его руку и, покрывая ее
поцелуями, сотни раз повторила душераздирающим голосом самые трогательные