"Вальтер Скотт. Вдова горца" - читать интересную книгу автора

Хэмиш принял из ее рук чашу, но взглянул на мать с недоумением, видимо
не поняв скрытого смысла ее слов. Она продолжала, повысив голос:
-Скажи мне, ведь я вправе это знать, сколько дней милостью тех, кого
ты признал своими господами, мне дозволено будет на тебя глядеть? Другими
словами - сколько дней мне осталось жить? Ведь, когда ты меня покинешь, на
земле для меня не останется ничего, что бы привязывало меня к жизни.
-Матушка, - ответил Хэмиш Мак-Тевиш, - мне дозволено пробыть у вас
шесть дней; и если вы согласны в пятый день уйти отсюда вместе со мной, я с
миром доведу вас до вашего нового жилища. Если же вы останетесь здесь, я
уйду на рассвете седьмого дня - это для меня крайний срок, чтобы поспеть в
Дамбартон; потому что, если я не окажусь на месте утром восьмого дня, меня
сочтут дезертиром, подвергнут наказанию; я буду опозорен как солдат и как
человек благородного звания.
-Поступь твоего отца, - возразила Элспет, - была свободна как ветер,
что колышет вереск; спросить его: "Куда держишь путь? " было бы так же
нелепо, как спросить того, кто гонит по небу облака: "Зачем ты веешь? "
Скажи мне, раз уж ты должен уйти и хочешь уйти, - под страхом какого
наказания ты должен точно в назначенный срок вернуться в рабство, тебе
уготованное?
-Не называйте это рабством, матушка; это служба, честная солдатская
служба, единственная, которая сейчас предоставляется сыну Мак-Тевиша Мхора.
-Скажи все-таки, какое наказание тебе грозит, коли ты не вернешься?
-То, которому по военным законам подлежат дезертиры, - ответил Хэмиш
спокойно, но изменясь в лице под влиянием каких-то сокрытых чувств; пытливый
глаз матери тотчас уловил его смущение, и она решила непременно дознаться,
где правда.
-Это, - продолжала она с напускным спокойствием, которому противоречил
ее сверкающий взгляд, - это ведь то самое наказание, которому подвергают
провинившуюся собаку?
-Не расспрашивайте меня больше, матушка, - сказал Хэмиш, - наказание
не имеет никакого значения для того, кто никогда не навлечет его на себя.
-Для меня оно имеет значение, - возразила Элспет, - ведь я лучше тебя
знаю, что там, где людям дана власть карать, часто возникает желание
проявить эту власть без всякой к тому причины. Я хотела бы помолиться за
тебя, Хэмиш, и мне нужно знать, о чем мне надлежит просить того, кто на всех
простирает свое попечение, от каких бед он должен охранить твою юность и
твою чистую душу.
-Матушка, - молвил Хэмиш, - для того, кто твердо решил никогда не
совершать преступления, нет разницы, какому наказанию подвергают
преступников. Вожди наших нагорий нередко тоже карали своих вассалов и, как
я слыхал, карали сурово. Разве Лахлану Мак-Иану, который нам всем памятен,
не отрубили голову по приказу его господина за то, что он посмел выстрелить
первый, охотясь на оленя?
-Да, - подтвердила Элспет, - и следовало ее отрубить, раз он
обесчестил вождя перед лицом всего клана. Но вожди наши и в гневе своем
сохраняли благородство: они карали острым клинком, а не палкой. Наказание,
ими назначенное, приводило к тому, что человек истекал кровью, но честь его
оставалась незапятнанной. Можешь ли ты сказать это о законах, под ярмо
которых ты подставил свою шею - шею человека, рожденного свободным?
-Нет, матушка, не могу, - грустно ответил Хэмиш. - Я видел, как они