"Вальтер Скотт. Вдова горца" - читать интересную книгу автора

наказывали сакса, который, как они выразились, покинул знамя. Его стегали -
прямо скажу, стегали плетьми, словно собаку, прогневившую властного хозяина.
Признаюсь, когда я это увидел, мне стало худо. Но как собак наказывают
только тех, кто хуже собак, кто не умеет сдержать слово.
-И все же, - не унималась Элспет, - на этот позор ты, Хэмиш, будешь
обречен, если дашь своим начальникам повод к недовольству и даже если они
без повода будут недовольны тобой. Больше я с тобой о твоих делах говорить
не буду. Если бы даже этому шестому дню, считая от сегодняшней утренней
зари, суждено было стать днем моей смерти и ты задержался бы, чтобы закрыть
мне глаза, ты подвергся бы опасности быть исхлестанным плетьми, как
привязанная к столбу собака, - да, если б у тебя хватило мужества не
покинуть меня на смертном одре, не допустить, чтобы в моей одинокой хижине
последняя искра огня в очаге твоего отца и последняя искра жизни в сердце
брошенной тобой матери угасли в один и тот же миг!
Разгневанный Хэмиш быстрыми шагами направился к двери.
-Матушка, - сказал он наконец, - не думайте об этом. Я не могу быть
обречен на такой позор, потому что никогда и ничем не навлеку его на себя; а
если б он мне угрожал, я сумел бы умереть, прежде чем буду обесчещен.
-В этих словах я узнаю сына моего возлюбленного супруга! - воскликнула
Элспет; затем она перевела разговор на другие предметы и с видимой грустью,
словно покорившись судьбе, слушала Хэмиша, когда он, напомнив, сколь кратко
время, которое им суждено еще пробыть вместе, стал упрашивать ее не омрачать
эти часы ненужными, тягостными пререканиями об обстоятельствах, вынуждающих
их расстаться.
Теперь Элспет уверилась, что ее сыну вместе с некоторыми другими
свойствами передался гордый, мужественный дух его отца, которого ничто не
могло отвратить от однажды принятого решения. Поэтому она вела себя так,
будто примирилась с близкой разлукой, и лишь время от времени разражалась
жалобами и упреками, потому ли, что не могла до конца укротить свой
необузданный нрав, или же потому, что, поразмыслив, сообразила - полное,
безоговорочное согласие могло показаться сыну неискренним, внушить ему
подозрения, побудить его наблюдать за ней и тем самым расстроить ее план -
не дать ему уехать, на успех которого она все еще надеялась. Ее горячее, но
эгоистичное материнское чувство, неспособное возвыситься до понимания того,
что является подлинным благом для ее несчастного сына, которого она так
любила, походило на инстинктивную привязанность животных к их детенышам;
проникая в будущее не намного дальше, чем эти неразумные существа, она знала
одно: расстаться с Хэмишем для нее равносильно смерти.
В тот недолгий промежуток времени, который им дозволено было провести
вместе, Элспет применила все любовью подсказанные средства сделать приятным
для сына его пребывание у родного очага. Она мысленно переносилась в далекое
прошлое; в дополнение к богатому запасу легенд, во все времена бывших
наилюбимейшим развлечением горцев в часы досуга, она знала и неисчислимое
множество песен шотландских бардов, а также тех, относящихся к древнейшей
истории страны сказаний, что самыми известными хронистами и хранителями
традиций передавались из поколения в поколение. Она так неусыпно заботилась
обо всех нуждах и удобствах сына, что он даже начинал от этого страдать. Он
всячески старался умерить рвение, с которым она готовила ему ложе из
отборного цветущего вереска или стряпала любимые блюда. "Не перечь мне,
Хэмиш, - отвечала она тогда, - ты поставил на своем, когда решил уйти от