"Вальтер Скотт. Вдова горца" - читать интересную книгу автора

пугливую болотную курочку, которой самое маленькое облачко в небесах кажется
тенью парящего над ней орла.
-Матушка, - гордо заявил Хэмиш, - не обвиняйте меня в малодушии. Я иду
туда, где нужны люди с сильными руками и смелой душой. Я покидаю пустыню
ради страны, где могу достичь славы.
-И ты покидаешь мать, обрекаешь ее в старости на нищету и
одиночество! - воскликнула Элспет, испытывая один за другим все способы
поколебать решение, коренившееся, как она теперь поняла, намного глубже, чем
ей казалось вначале.
-Отнюдь нет, - снова возразил он, - я обеспечу вам достаток и
спокойствие, каких вы в жизни своей не знали. Сына Баркалдайна назначили
командиром роты, к нему-то я и поступил. Мак-Федрайк работает для него,
вербует ему людей и в накладе не остается.
-Вот единственные правдивые слова во всем, что ты рассказал, будь даже
все остальное сплошной ложью, адом порожденной, - с горечью молвила старуха.
-Но и мы на этом не прогадаем, - продолжал Хэмиш, - ведь Баркалдайн
даст вам славный домик в своем лесу Леттер-Финдрейт, с выгоном для ваших
коз, да и корову, если вы пожелаете ее завести и пасти на общинных лугах. А
моего собственного жалованья, хоть я и буду далеко от вас, милая, дорогая
матушка, вам с избытком хватит, чтобы покупать муку и все прочее, что только
вам понадобится. За меня не тревожьтесь. Я поступаю рядовым; но если я сумею
отличиться в боях и буду исправно нести свою службу, я вернусь офицером и
буду получать полдоллара в день.
-Бедное дитя, - молвила Элспет голосом, в котором наравне со скорбью
звучало презрение, - ты и впрямь доверяешь Мак-Федрайку?
-Я могу ему доверять, матушка, - сказал в ответ Хэмиш, - потому что, -
при этих словах лоб и щеки юноши зарделись темным румянцем, таким, какой
бывает только у людей его племени, - Мак-Федрайку известно, чья кровь течет
в моих жилах; он знает, что, стоит ему пренебречь вашим благом, и ему
останется только вычислить, сколько дней потребно Хэмишу, чтобы вернуться в
Бредалбейн, да прибавить к ним еще три восхода и три захода солнца - и он
точно сможет сказать, сколько ему еще положено жить. Я убил бы вероломного у
его собственного очага, вздумай он нарушить данное мне слово, - да, убил бы,
клянусь богом, сотворившим нас обоих.
Взгляд и вся повадка юного солдата на минуту-другую ошеломили Элспет;
для нее было ново, что сын выражал глубоко сокрытые, суровые чувства, сразу
же напомнившие ей отца Хэмиша; но она продолжала говорить с ним тем же
оскорбительным тоном, каким обратилась к нему вначале.
-Бедняжка, - сказала она, - и ты думаешь, что из-за моря-океана твои
угрозы будут услышаны и устрашат кого бы то ни было? Ну что ж, ступай,
ступай, подставь шею под ярмо Ганноверца*, против которого каждый настоящий
гэл сражался до последнего издыхания! Ступай, отрекись от династии Стюартов,
во славу которой твой отец, и его пращур, и пращур твоей матери столько раз
проливали свою кровь на полях сражений. Иди, склони голову, дай обвязать ее
кушаком потомка Дермида, чьи сыновья убили, - продолжала она с диким
воплем, - да, убили предков твоей матери** в их мирных жилищах в Гленко!
Да, - продолжала она, издав вопль еще более пронзительный и дикий, - меня
тогда еще не было на свете, но мать сказала мне - я-то прислушивалась к
голосу матери и запомнила каждое ее слово: "Они пришли как мирные люди и
были приняты как друзья, но кровь и огонь принесли они, скорбь и убийства! "