"Альберт Швейцер. Христианство и мировые религии" - читать интересную книгу автора

и мышление христианства по сути тождественны, Я имею в виду тот факт, что
оба они пессимистичны. Они отчаялись найти что-либо ценное в естественном
мире и не возлагают на него никаких надежд. Однако именно здесь и
обнаруживается роковое различие. Греко-восточная религиозность просто
пессимистична. Единственный вопрос, который ее интересует, - это вопрос
освобождения духовного начала от материального мира. Гностики II столетия -
Василид, Валентин, Маркион и др. - истолковывали христианство в смысле этого
пессимизма и пытались вместить его в рамки своих систем, описывающих процесс
снижения духа вплоть до перехода в материю и его возвращение к
первоначальному состоянию. Та же идея доминирует и в манихействе, возникшем
в III столетии.
Христианство, однако, не столь однородно. В пласте его пессимизма есть
оптимистические прожилки, поскольку оно является не только религией
спасения, но и религией Царства Божьего. Следовательно, оно желает
преобразования мира и надеется на него.
С этим связан тот факт, что этика христианства весьма отлична от этики
греко-восточных религий. Последняя занята только освобождением от мира, это
не активная этика. Напротив, Иисус, подобно пророкам и Заратустре (у
которого много общего с пророками), требует, чтобы мы стали свободными от
мира и в то же время были активны в этом мире. Единственное переживание,
ценное с точки зрения религиозного мышления греко-восточного типа, - это
страстное стремление к духовности; в соответствии же с учением Иисуса люди
должны быть захвачены Божьей волей к любви и должны помогать осуществлять
Его волю в этом мире - как в большом, так и в малом, спасая и прощая. Уже в
этом несовершенном мире с радостью служить орудием Божьей любви - вот их
призвание и первая ступень к блаженству, которое суждено им в совершенном
мире - Царстве Божьем.
Исполняя Божью волю к любви, они чувствуют (хотя и не могут объяснить
ее) свою общность с Мессией. На этом основании они ожидают, что в день
Страшного суда они по велению Мессии войдут в Царство Божье. Именно в этом
смысл веских слов Иисуса (Мф. 25:40): "Так как вы сделали это одному из сих
братьев Моих меньших, то сделали Мне".
Греко-восточная религиозность - уже у Платона, затем в мистериальных
религиях и у гностиков - говорит человеку: "Стань свободным от мира!" Иисус
же говорит: "Стань свободным от мира, чтобы действовать в нем в Духе Божьем
и Божьей любви, пока Бог не переселит тебя в иной, более совершенный мир".
На чем основано это различие? В греко-восточной религиозности господствует
представление о Боге как о чем-то безжизненном. Для нее Бог не означает
ничего, кроме чистой духовности. Бог Иисуса - это активный Бог, который
действует в человеке. Следовательно, религия Иисуса не является
последовательным, продуманным до конца пессимизмом, а представляет собой
сложное переплетение пессимизма и оптимизма.
Таким образом, религиозное мировоззрение Иисуса не сводит все к единой
первооснове. Его суждение о естественном мире пессимистично, это так. Но Бог
для Него - это нечто иное, чем совокупность действующих в мире сил или
чистая духовность, часть которой была утрачена в мире и теперь должна быть
восстановлена. Он есть движущая сила добра, таинственная воля, отличная от
мира и стоящая выше мира. Ему мы подчиняем нашу волю; Ему предоставляем
право определять будущее мира. Этот контраст между миром и Богом, который
является этической Личностью, и своеобразное напряжение, создаваемое