"Альберт Швейцер. Христианство и мировые религии" - читать интересную книгу автора

себе целью соединение индуизма и христианства. Если бы не Евангелие Иисуса,
индуизм сегодня не был бы таким, каков он есть, - ни фактически, ни в
идеале.
Движимый этическими идеями, индуизм старается также стать религией
действия. Он не ограничивается, как это делали брахманы и Будда, проповедью,
что человек становится совершенным путем ухода от мира, но пытается убедить
его осуществлять любовь на практике. Как вы знаете, индуизм уже не хочет,
подобно брахманизму и буддизму, молчаливо соглашаться с существованием в
Индии тяжелых социальных языка, например, отчаянное положение вдов). Он
интересуется реальной жизнью и пытается, хотя и робко, проводить реформы.
Итак, что же представляет собой индуизм, если судить по самым высоким
идеям, которые в нем зарождаются? Это реакция против абсолютного,
пессимистического отрицания жизни и мира, присущего брахманской и буддийской
религиозности, и в то же время это попытка подняться от мертвого монизма и
пантеизма к представлению о личном, живом, этичном Боге. Но чтобы стать
живой, этической религией, индуизм отказывается от безупречной
последовательности и логической полноты брахманской и буддистской
религиозной мысли. Чтобы получить ценные результаты, он подгоняет
разнородные идеи друг к другу. Он во всех отношениях представляет собой
религию компромисса. Политеизм и монотеизм, пантеизм и теизм,
интеллектуальный мистицизм и благочестие, идущее от сердца человека,
духовная религия и популярные культы - все это он пытается объединить в
единое целое, не признавая очевидной невозможности такого соединения. Он
живет в мире не до конца определенных понятий и половинчатых утверждений. В
этом его сила - и в этом же его слабость.
Индуизм не способен стать по-настоящему этической религией, так как это
значило бы порвать с политеизмом. Он не способен на это также и потому, что
в конечном счете не может заменить брахманское мировоззрение никаким другим.
Как только индуизм осмеливается мыслить последовательно - это относится как
к его более древним, так и к современным представителям, - он снова
скатывается к брахманскому образу мыслей. Вне брахманизма его свобода
передвижения весьма ограниченна, и он напрасно старается скрыть цепь,
которой прикован.
Это обнаруживается в Бхагавадгите, в рассказе о том, как Арджуна,
которому предстоит подать сигнал к началу битвы, стал сомневаться, вправе ли
он убивать людей. Тогда ему является Всевышний Бог и в продолжительной
беседе разъясняет, что рассмотрению подлежит в конечном счете не действие
само по себе, а тот дух, в котором это действие выполняется. Если бы он,
Арджуна, ринулся в битву без капли сомнения, испытывая удовольствие от
убийства своих врагов, это было бы злым делом. Но если он понимает, что все
происходящее, включая борьбу и убийство, происходит по воле Бога, для
которого мы являемся лишь орудием, его сомнения должны исчезнуть. Мудрость
заключается в понимании того, что все, что существует, существует в Боге, и
все, что происходит, происходит в Боге. Дело, следовательно, только в том,
чтобы человек в процессе всех своих действий не терял сознание того, что он
выполняет эти действия из преданности Богу, как нечто желаемое Им; в этом
случае он, будучи в Боге, становится выше добра и зла. Следовательно, если
Арджуна подумал о том, что смерть его врагов уже предрешена Богом и он
является лишь орудием для осуществления божественного замысла, он может со
спокойной совестью садиться в свою колесницу и пустить в дело копье и меч.