"Альберт Швейцер. Христианство и мировые религии" - читать интересную книгу автора

дальше Лао-цзы. В деяниях Неба они стараются найти гораздо больше активного
добра, чем находил он. В отличие от него, они добавляют к идеалу благочестия
активную любовь. Во многих аспектах эти мыслители близки духу Иисуса. Он
оценил бы их, как оценил книжника, который понял наибольшую заповедь и
которому Он сказал: "Недалеко ты от Царства Божия" (*).
Мо-цзы идет в этом направлении дальше всех. Он требует безграничной
любви к человеку. Он оставил нам следующие прекрасные слова:
"Мы должны делать то, что Небо хочет от нас, и воздерживаться от дел,
неугодных Небу. Что же Небо желает и чего оно не желает? Небо желает, чтобы
люди любили друг друга и были полезны друг другу, и не желает, чтобы они
обманывали друг друга и причиняли зло. Откуда нам это известно? Из того, что
Небо любит всех без исключения и служит нуждам всех. А это мы знаем из того,
что все находятся во власти Неба, и оно кормит всех без исключения".
В то время в Китае были люди, путешествовавшие по всей стране в
качестве провозвестников любви и мира. Именно там появились первые пацифисты
(вероятно, в V в. до н. э.). В тексте, дошедшем до нас вместе с писаниями
философа Чжуан-цзы, о них говорится следующее:
"Они хотели объединить людей посредством горячей любви во всеобщее
братство. Их правилом было бороться с вожделениями и злыми страстями. Когда
их поносили, они не считали это позором; им не нужно было ничего - только бы
избавить людей от ссор. Они запрещали нападать на соседей и проповедовали
разоружение, чтобы избавить человечество от войн. Это учение они несли по
всему миру. Они увещевали властителей и учили их подданных. Даже если мир не
хотел принять их учение, они придерживались его еще тверже".
Этими религиозными китайцами, как и современными христианами, владела
мечта о Царстве Божьем, которое осуществится на земле благодаря любви. Не
будем преуменьшать значение того факта, что мы находим христианские идеалы у
не-христиан, живших много веков назад в далекой стране. Это было бы не в
духе Иисуса. Будем радоваться истине, где бы ни горел ее свет.
Однако китайская религия построена на песке. Она основана на
предположении, что, вглядываясь в действие сил природы, мы можем прочесть в
них все то, во что мы верим и что утверждаем в религии любви, и,
следовательно, размышление о природе вселенной приводит нас к этой религии.
Таким образом, китайские мыслители пытаются сделать вид, что в основе
религии любви лежит познание мира. Но это иллюзия. Познание мира не ведет
столь далеко. Уже Лао-цзы ясно понимает это. Поэтому он выдвигает бесцветную
этику поведения согласно смыслу мира и отвергает всякую энтузиастическую
этику любви. Те мыслители, которые, следуя ему, стоят на почве реальности,
не могут не оставаться в пределах тех границ, которые он наметил. Наиболее
значительным среди них был Чжуан-цзы (IV в. до н. э.). Он горячо возражает
Конфуцию, Мэн-цзы и другим апостолам любви и с беспощадной ясностью
показывает, что жизнь согласно смыслу бытия не требует от человека того, что
они проповедуют. Чжуан-цзы, подобно Лао-цзы, становится созерцательным
мистиком. Его философия природы, религиозная и в то же время строго
реалистичная, во многом напоминает философию стоиков и Спинозы.
Религиозная мысль Китая не привлекала к себе столько внимания, сколько
индийская. Лишь недавно мы начали знакомиться с ней более серьезно. Должен
признаться, что знакомство с этими мыслителями было для меня жизненно важным
опытом; особенно сильное впечатление произвели на меня Лао-цзы и Мэн-цзы.
Они намного ближе нам, чем индийцы, так как не склонны, подобно последним, к