"Альберт Швейцер. Из моего детства и юности" - читать интересную книгу автора

деяние жертвуем бесконечной воле к жизни. Рациональное мышление, погружаясь
в глубину, с необходимостью оканчивает иррациональной мистикой. Оно имеет
дело с жизнью и миром, а они оба - иррациональные величины.
В мире бесконечная воля к жизни открывается нам как воля Творца,
которая полна для нас темных и мучительных загадок, а в нас - как воля к
любви, которая через нас стремится устранить самораздвоенность воли к жизни.
Итак, мировоззрение благоговения перед жизнью имеет религиозный
характер. Человек, исповедующий и практикующий его, является элементарно
верующим.

Эта религиозно ориентированная деятельная этика любви и духовная
самоуглубленность делают мировоззрение благоговения перед жизнью сущностно
родственным христианскому мировоззрению. Тем самым создается возможность для
христианства и рационального мышления вступить друг с другом в более
продуктивные для духовной жизни отношения, чем это было до сих пор.
Ранее, во времена рационализма XVIII века, христианство уже пыталось
вести диалог с мышлением. И побудило его к этому то, что мышление выступило
с энтузиастической, религиозно ориентированной этикой. В действительности же
мышление не само выработало эту этику, а бессознательно переняло ее у
христианства. Когда же со временем оно вынуждено было ограничиться своей
собственной этикой, эта последняя оказалась столь мало жизненной и
религиозной, что обнаружила не так уж много общего с христианской этикой.
После этого отношения между христианством и мышлением были прерваны.
Сегодня же положение таково, что христианство совершенно замкнулось на
себе самом и занято лишь проблемой действенности своих идей как таковых. Оно
больше не заинтересовано в том, чтобы доказывать их соотнесенность с
мышлением, но пытается представить их стоящими вне и над ним. Тем самым оно
теряет связь с духовной жизнью времени и возможность оказывать на нее
какое-либо влияние.
Мировоззрение благоговения перед жизнью вновь ставит перед
христианством вопрос, хочет ли оно идти дальше вместе с мышлением, имеющим
этический и религиозный характер.
Христианство нуждается в мышлении, чтобы обрести собственное
самосознание. Столетиями оно хранило заповедь любви и милосердия как
переданную ему свыше истину, не восставая, однако, во имя ее против рабства,
костров, на которых сжигали ведьм, пыток и других проявлений бесчеловечности
времен античности и средневековья. Только под воздействием мысли Просвещения
оно вступило в борьбу за человечность. И оно не должно забывать об этом,
если хочет преодолеть искушение возвыситься над мышлением.
Сегодня принято говорить только о том "обмирщении", которое
христианство пережило в век рационализма. Справедливость, однако, требует
признать, что в значительной мере это обмирщение компенсировалось тогда
достижениями христианства. Сегодня же вновь возобновлены пытки. В
большинстве государств юстиция молчаливо терпит то положение, когда перед
собственно юридической процедурой и наряду с ней полицейские и тюремные
власти прибегают к гнуснейшим мучениям с целью вырвать признание у
обвиняемых. Ежечасная сумма испытываемых из-за этого страданий просто
невообразима. Против возобновления пыток современное христианство не
выступает даже на словах, не говоря уж о делах; оно, впрочем, едва ли
борется и с современными суевериями. Если бы оно, однако, решилось на то и