"Альберт Швейцер. Культура и этика [V]" - читать интересную книгу автора

развития этических систем в Европе, его оценки многих этических доктрин
являются результатом глубокого понимания истории этики. Изящна и убийственна
по существу характеристика этической доктрины разумного эгоизма.

Высоко оценивает Швейцер 1785 год в истории этики, год, когда Кант
сформулировал свой категорический императив. Отрицательно относясь к этике
Гегеля, Швейцер указывает на существенные ее слабости и на слишком широкое
понимание Гегелем культуры. Совершенно категорически осуждает и отвергает он
этику позитивизма и социал-дарвинизма. Мысль Швейцера пытливо ищет выхода из
исторически противоречивого развития индивидуальной и социальной этики. Ни
один из синтезов этих полярных концепций не представляется ему
удовлетворительным. Он пишет: "Этика Иисуса и религиозных мыслителей Индии
отходит от социальной этики к индивидуальной этике. Утилитаризм, ставший
научной этикой, отказывается от индивидуальной этики во имя одной лишь
социальной этики... Индивидуальная этика без социальной - несовершенная
этика, которая, однако, может быть очень глубокой и жизненной. Социальная
этика без индивидуальной-это изолированный от всего тела орган, не
получающий никаких жизненных соков". Швейцер обращается к поискам
индивидуальной этики, имеющей, по его мнению, глубокий социальный смысл в
этическом наследии древнекитайских и древнеиндийских мыслителей и
религиозных реформаторов, с концепциями которых он сопоставляет этические
взгляды представителей немецкой философии жизни, и прежде всего Шопенгауэра
и Ницше.

Швейцер считает Ницше и Шопенгауэра выдающимися моралистами, которые
работали над тем, чтобы перенести на европейскую почву этические учения
древних китайцев и индийцев. Китайский оптимизм нашел свое выражение, по
Швейцеру, в индивидуальной этике жизнеутверждения Ницше, а индийский
пессимизм - в индивидуальной этике жизнеотрицания Шопенгауэра. Заслугу того
и другого Швейцер видит в том, что они занялись исключительно индивидуальной
этикой, истолковав последнюю как два разных плана проявления воли к жизни.
"У Шопенгауэра воля к жизни становится этической, когда он обращается к
миро- и жизнеотрицанию, у Ницше - когда он провозглашает углубленное миро- и
жизнеутверждение".
Социальная этика может и должна вырасти, по Швейцеру, только в качестве
реализации этики индивидуальной. В этом тезисе проявляется присущая Швейцеру
антропологическая ограниченность этических воззрений. Следует отметить
также, что академический объективизм и христианская снисходительность к
слабостям грешных явно мешают Швейцеру дать четкую и исторически
справедливую оценку реакционным этическим течениям конца XIX и начала XX
веков.

Завершает этот раздел обзор развития этической мысли 90-х годов XIX и
начала XX века. Этот период в истории буржуазной этической мысли до сих пор
исследован совершенно недостаточно. Поэтому работа Швейцера в этом
направлении представляет известный интерес, хотя анализ проблем часто
оказывается поверхностным, не затрагивающим социального значения различных
этических доктрин. Особое внимание Швейцер обращает на изложение этических
концепций, соединяющих этику нравственного самосовершенствования
индивидуальной личности с этикой утилитаризма (Г. Сэджвик, Л. Штефен, С.