"Артур Шницлер. Возвращение Казановы" - читать интересную книгу автора

главным образом принимают участие некоторые свободомыслящие люди, враждебные
религии и во всех отношениях безнравственные. Нам известно, что на площадях,
в кофейнях, не говоря уже о частных домах, ведутся самые чудовищные, даже
просто изменнические разговоры, но поймать виновных на месте преступления
или неопровержимо доказать их вину удается лишь в самых редких случаях, ибо
признания, сделанные под пыткой, оказались столь недостоверными, что
некоторые члены нашего Совета высказались за то, чтобы воздержаться впредь
от подобных жестоких и притом подчас ненадежных способов следствия. Правда,
нет недостатка в людях, готовых для поддержания общественного порядка и ради
блага государства оказать услугу правительству, но почти все эти люди
слишком хорошо известны, как благонамеренные сторонники существующего строя,
чтобы в их присутствии кто-нибудь позволил себе неосторожное замечание или -
тем более - изменнические речи. И вот один из сенаторов, имени которого я
пока не хочу называть, высказал во вчерашнем заседании мнение, что некто,
пользующийся репутацией человека без нравственных устоев и, кроме того,
вольнодумца, - короче говоря, такой человек, как вы, Казанова, - появившись
опять в Венеции, несомненно сразу же снискал бы расположение, а при
известной ловкости вскоре и неограниченное доверие именно в тех
подозрительных кругах, о которых здесь идет речь. На мой взгляд, вокруг вас
неизбежно, словно по закону природы, собрались бы именно те люди,
обезвредить и примерно наказать которых столь важно для Высшего Совета,
неустанно радеющего о благе государства; итак, дорогой Казанова, если бы вы
согласились тотчас же по возвращении на родину завязать для упомянутой цели
знакомства в ныне уже достаточно известных кругах, поддерживать с ними
дружеские отношения, как человек таких же взглядов, и обо всем, что
покажется вам подозрительным или достойным внимания, незамедлительно
представлять Сенату обстоятельные донесения - то мы бы сочли это не только
доказательством вашего патриотического рвения, но и несомненным
свидетельством вашего полного отказа от того образа мыслей, за который в
свое время вы понесли хотя и жестокую, но, как вы теперь признаете (если мы
можем положиться на ваши письменные уверения), не совсем несправедливую кару
под свинцовыми крышами. За эти услуги вам на первых порах предполагается
назначить месячное жалованье в двести пятьдесят лир, помимо отдельного
вознаграждения в особенно важных случаях, а также немедленного и щедрого
возмещения расходов, которые, естественно, могут возникнуть у вас при
выполнении этих обязанностей (как-то: на угощение того или иного лица, на
небольшие подарки особам женского пола и т. п.). Для меня отнюдь не
составляет тайны, что вам придется побороть кое-какие колебания, прежде чем
принять решение в желательном для нас смысле; но позвольте мне, вашему
старому и искреннему другу (который когда-то тоже был молод), заметить вам,
что ни в коем случае нельзя считать бесчестным оказание возлюбленному
отечеству услуг, необходимых для его дальнейшего благополучия, даже если
характер их показался бы поверхностно и непатриотически мыслящему гражданину
малодостойным. Мне хотелось бы еще прибавить, что вы, Казанова, достаточно
хороший знаток людей, чтобы отличить вертопраха от преступника или
насмешника - от еретика; поэтому в вашей власти будет миловать тех, кто
заслуживает снисхождения, и только тех подвергать каре, кто, по вашему
убеждению, должен ее понести. Но прежде всего подумайте, что исполнение
вашего самого заветного желания - возвращение ваше в родной город, - если бы
вы отвергли милостивое предложение Высшего Совета, оказалось бы отложенным