"Артур Шницлер. Возвращение Казановы" - читать интересную книгу автора

гораздо более опасные приключения, о которых, конечно, несколько рискованно
рассказывать. Казанова возразил: хотя ему и пришлось пройти сквозь всякого
рода испытания - серьезные и более забавные, все же ему так и не довелось
узнать ту жизнь, весь смысл и подлинную сущность которой составляет
опасность; правда, в тревожные времена, много лет назад, он был несколько
месяцев солдатом на острове Корфу, - да есть ли на земле занятие, к которому
его не принуждала судьба?! - но на его долю ни разу не выпало счастье
участвовать в настоящем походе, какой предстоит теперь синьору лейтенанту
Лоренци и в чем он готов почти завидовать ему.
- В таком случае вам известно больше, чем мне, синьор Казанова, -
громко и дерзко произнес Лоренци, - и даже больше, чем моему полковнику, ибо
я только что получил разрешение продлить свой отпуск на неопределенное
время.
- В самом деле? - воскликнул маркиз, не сдержав своей злобы, и
язвительно добавил: - Вообразите только, Лоренци, мы... вернее, моя супруга
была так уверена в вашем отъезде, что с начала будущей недели пригласила к
нам в замок одного из наших друзей - певца Бальди.
- Вот и прекрасно, - ответил Лоренци, нисколько не смутясь. - Мы -
добрые друзья и поладим друг с другом. Не правда ли? - обратился он к
маркизе и усмехнулся.
- Я бы посоветовала это вам обоим, - заметила маркиза, весело
улыбнувшись, и первая села за стол.
Место по одну сторону от нее занял Оливо, по другую - Лоренци. Амалия
села напротив, между маркизом и Казановой; подле него - в конце стола -
Марколина, а против нее - аббат, по соседству с Оливо. Ужин, как и обед, был
простой, но необыкновенно вкусный. Две старшие дочери хозяев дома, Терезина
и Нанетта, подавали блюда и разливали превосходное вино, изготовленное из
винограда с холмов Оливо. Маркиз и аббат благодарили девочек, позволяя себе
шутливые, но довольно грубые ласки, которые отцу, более строгому, чем Оливо,
быть может, пришлись бы не по нраву. Амалия, казалось, ничего не замечала;
она была бледна, смотрела печально и всем своим видом изображала женщину,
решившую состариться, ибо сохранять молодость утратило для нее всякий смысл.
"Неужели только на нее простирается моя власть?" - с горечью подумал
Казанова, искоса глядя на Амалию. Но, может быть, ее лицу придавало такую
печаль освещение? Свечей не зажигали, довольствуясь отблеском заката, и
только из дома падала на гостей широкая полоса света. Верхушки деревьев,
сливаясь в сплошную темную массу с резко очерченными краями, закрывали все
вокруг, и Казанове вспомнился другой таинственный сад, где он много лет
назад ждал в ночной час возлюбленную.
- Мурано, - с трепетом прошептал он, затем вслух проговорил: - Есть сад
на острове близ Венеции, монастырский сад, который я посетил в последний раз
много, много лет назад, ночью там все так же благоухало, как сегодня здесь.
- Разве вы были когда-нибудь монахом? - шутливо спросила маркиза.
- Почти что, - ответил, улыбаясь, Казанова и рассказал правдивую
историю о том, как он, будучи еще пятнадцатилетним мальчиком, был принят в
послушники венецианским патриархом, но уже юношей предпочел снять одежду
священника. Аббат упомянул о находящемся поблизости женском монастыре,
усиленно советуя Казанове посетить его, если он там еще не бывал. Оливо
пылко поддержал аббата; он превозносил красоту мрачного старинного здания и
местности, где оно расположено, а также ведущей туда живописной дороги.