"Артур Шницлер. Возвращение Казановы" - читать интересную книгу автора

этом? Что значат для меня эти несколько дукатов? В моей судьбе вскоре
произойдут большие перемены, - прибавил он нарочито громко, чтобы его мог
услышать маркиз, остановившийся в нескольких шагах от них.
Оливо обменялся взглядом с Казановой, как бы желая удостовериться в его
согласии, после чего заметил маркизу:
- Дело в том, что шевалье отзывают в Венецию, и он через несколько дней
уезжает в родной город.
- Вернее, - вставил Казанова, когда они уже приближались к дому, - меня
зовут уже давно и все более настойчиво. Но я нахожу, что господа сенаторы не
слишком торопились. Пусть же теперь запасутся терпением.
- Вы имеете полное право проявлять такую гордость, шевалье! - сказал
маркиз.
Когда аллея кончилась и они вышли на лужайку, где теперь лежала уже
глубокая тень, они увидели перед домом ожидавшее их маленькое общество. Все
встали и пошли им навстречу: впереди аббат между Марколиной и Амалией; за
ними следовала маркиза рядом с рослым безбородым молодым офицером в красном
мундире с серебряными шнурами и в блестящих ботфортах, - это мог быть только
Лоренци. По тому, как он разговаривал с маркизой, скользя взглядом по ее
белым напудренным плечам, точно по хорошо знакомому залогу других ее
прелестей, тоже ему знакомых; а главное, по тому, как маркиза, прищурившись
и улыбаясь, смотрела на него, - даже у менее опытного человека, чем
Казанова, не могло остаться сомнений в характере отношений между ними, а
также в том, что они вовсе не стремятся от кого-либо их скрыть. Они прервали
свой тихий, но оживленный разговор, только оказавшись лицом к лицу со вновь
пришедшими.
Оливо представил друг другу Лоренци и Казанову. Они измерили один
другого коротким холодным взглядом, как бы удостоверясь в своей взаимной
неприязни, затем, слегка улыбнувшись, поклонились без рукопожатия, ибо для
этого каждый из них должен был бы сделать шаг к другому. Лоренци был красив,
черты его удлиненного лица были для такого молодого человека необычайно
резкими. В глубине его глаз мерцало что-то неуловимое, что заставляло людей
искушенных быть настороже. Казанова всего лишь секунду раздумывал, кого
напоминает ему Лоренци. Он тут же понял - перед ним его собственный портрет,
каким он был тридцать лет назад. "Неужели я снова ожил в его образе? -
спросил он себя. - Но ведь тогда я должен был прежде умереть... " И он
содрогнулся: "Да разве я не умер давно? Что осталось во мне от когда-то
молодого, ослепительного и счастливого Казановы?"
Он услышал голос Амалии. Она спрашивала его, словно издалека, хотя и
стояла рядом, - была ли приятна ему прогулка, и он громко, чтобы все
слышали, стал расхваливать плодородные и прекрасно обработанные земли,
которые он обошел вместе с Оливо. Тем временем служанка накрывала на лужайке
длинный стол, ей помогали две старшие дочери Оливо, которые, смеясь и
суетясь, приносили из дома посуду, стаканы и все прочее. Постепенно
спустились сумерки; тихий освежающий ветерок повеял над садом. Марколина
поспешила к столу, чтобы завершить работу, начатую детьми вместе со
служанкой, и исправить их упущения. Остальные гости непринужденно
прогуливались по лужайке и аллеям. Маркиза удостоила Казанову самого
любезного внимания и пожелала, между прочим, услышать от него знаменитую
историю его побега из венецианских свинцовых казематов, хотя, - прибавила
она с многозначительной улыбкой, - ей отнюдь небезызвестно, что он испытал