"Артур Шницлер. Возвращение Казановы" - читать интересную книгу автора

маркиза, который, видимо, мог представить себе Казанову лишь знаменитым
соблазнителем женщин, игроком, дельцом, политическим эмиссаром - кем угодно,
только не писателем, тем более что ему никогда не приходилось слышать ни об
"Опровержении сочинения Амелота", ни об "Икосамероне". Поэтому маркиз,
слегка сбитый с толку, в конце концов вежливо заметил с некоторым смущением:
- Во всяком случае, есть только один Казанова.
- Вы опять-таки в заблуждении, синьор маркиз, - холодно возразил
Казанова. - Я не единственный сын в семье, и имя одного из моих братьев -
художника Франческо Казановы[5] - не пустой звук для знатока.
Обнаружилось, что и в этой области маркиз не принадлежал к числу
знатоков, и он перевел разговор на своих знакомых в Неаполе, Риме, Милане и
Мантуе, с которыми, как он предполагал, Казанове приходилось встречаться.
Среди них он назвал, - правда, с оттенком пренебрежения, - также имя барона
Перотти, и Казанове пришлось признать, что в доме барона он иногда играл в
карты - для развлечения, прибавил он, полчасика перед отходом ко сну. "Но от
такого рода времяпрепровождения я, можно сказать, уже почти отказался".
- Весьма сожалею, - ответил маркиз, - ибо не стану от вас скрывать,
шевалье, что мечтой моей жизни было помериться силами с вами - и в игре, а в
более молодые годы - и на ином поприще. Подумайте только, я прибыл в Спа -
сколько могло пройти лет с тех пор? - в тот самый день, даже в тот же час,
когда вы оттуда отбыли. Наши кареты, встретившись, проехали одна мимо
другой. Такая же неудача постигла меня и в Регенсбурге. Там я даже поселился
в комнате, которую вы оставили часом раньше.
- Действительно несчастье, - сказал Казанова, все же немного
польщенный, - что в жизни иногда слишком поздно встречаешь друг друга.
- Еще не поздно, - с живостью откликнулся маркиз. - Кое в чем я заранее
готов признать себя побежденным, и это меня мало трогает, но что касается
карт, милейший шевалье, то, пожалуй, мы оба достигли именно подходящего
возраста...
- Возраста - возможно, - перебил его Казанова. - Но, к сожалению, как
раз в этой области я не могу больше притязать на удовольствие сразиться с
таким достойным партнером; ибо я, - сказал он тоном низложенного государя, -
ибо я, высокочтимый маркиз, несмотря на всю мою славу, как был, так и
остался нищим.
Под гордым взглядом Казановы маркиз невольно опустил глаза и только
недоверчиво покачал головой, словно услыхав странную шутку, Оливо же,
который с напряженным вниманием прислушивался ко всему разговору и
сопровождал одобрительными кивками находчивые ответы своего выдающегося
друга, с трудом удержался от жеста ужаса. Все они стояли уже у задней стены
сада, перед узкой деревянной калиткой, и Оливо, открыв ее заскрежетавшим в
замке ключом и пропустив маркиза вперед, прошептал Казанове, схватив его за
руку:
- Шевалье, последние свои слова вы возьмете обратно прежде, чем
переступите порог моего дома. Деньги, которые я должен вам уже шестнадцать
лет, ждут вас. Я только не осмеливался... Спросите Амалию... Они
приготовлены и ждут вас. Я хотел, расставаясь с вами, взять на себя
смелость...
- Ничего вы мне не должны, Оливо, - мягко прервал его Казанова. -
Несколько золотых - вы же прекрасно знаете - были свадебным подарком,
который я, будучи другом матери Амалии... Впрочем, к чему вообще говорить об