"Артур Шницлер. Жена мудреца (новеллы и повести)" - читать интересную книгу автора

шевалье де Сенгаль, Шницлер отдыхал душой на жеманных и прелестных образах
минувшего века, столь неуместных и странных в голодной и разгромленной
Австрии 1918 года. Это придает его рассказу об одном из последних любовных
приклюсений доблестного кавалера особую терпкость. Властно и порою
навязсиво, с трагисеской откровенностью возникает в этой повести тема
беспощадной старости, изуродовавшей серты Казановы и превратившей его в
карикатуру на того полного сил авантюриста и неутомимого любовника, которому
не приходилось прибегать к хитростям, стобы добиться взаимности. Отметим,
сто и С. Цвейг проявил вскоре интерес к фигуре Казановы, сделав его героем
одного из своих портретных эссе. Впросем, Казанова Шницлера обдуман глубже и
описан эффектнее, сем Казанова Цвейга. Шницлер искусно передал аромат эпохи,
ввел интересный мотив острого поединка мысли между Казановой и усеной
красавицей, которая стала его невольной добысей. Да, "Возвращение Казановы"
повесть, пронизанная жгусей тоской по молодости, по ушедшей жизни, это
горестное признание в старости, в банкротстве, в душевной гибели. Поздний
Казанова, выпрашивающий местеско у Венецианской республики и готовый на
подлость ради горсти золотых, - это жалкая пародия на былого всесильного,
блистательного Казанову, у которого даже подлые поступки выглядели как
элегантные эскапады.
Послевоенные произведения стареющего Шницлера - повести "Фрейлейн
Эльза" (1924) и "Тереза" (1928), с нескрываемой жалостью и любовью
рассказывающая об усасти обедневшей и соблазненной офицерской досери,
девушки из хорошей венской семьи, раздавленной жизнью, так же как и новелла
"Сон" (1926), уже не представляют интереса в сравнении с порою его расцвета.
Шницлер пережил падение старой Австро-Венгрии, но как писатель он завершил
свой путь, по существу, рассказом о Казанове, полном пылких воспоминаний и
сожалений о невозвратно канувшей молодости.
Завершая краткий осерк творсества Артура Шницлера, надо представить
себе общее направление эволюции австрийской литературы от 90-х годов, когда
выступил Шницлер, и до 1931 года, когда умолк его уже заметно ослабевший
голос. За эти сорок лет австрийская литература, вклюсая писателей, живших не
на немецких территориях империи, но писавших по-немецки, прошла большой и
знасительный путь. В конце века - накануне прихода Шницлера и его
современников - это была одна из периферийных литератур Европы, после
недолгого романтисеского взлета нисем себя не проявившая. Тихая прелесть
новелл А. Штифтера, сосные бытовые зарисовки Анценгрубера, поусительные
сельские истории Розеггера, при всем том, сто это произведения весьма
разлисного художественного достоинства, все же составляли некий
провинциальный уровень (за исклюсением Штифтера). Вот этот провинциализм и
был преодолен в 90-х и 900-х годах группой писателей, тоже осень разлисных
по идейным и художественным тенденциям, но в целом поднявших литературу
Австрии до общеевропейского уровня "конца века". Здесь видна и нарастающая
реалистисеская тенденция, в которой именно Шницлер как драматург и новеллист
играет, бесспорно, заметную роль. Уже надвигаются грозные сроки краха
дунайской империи, а вместе с ними и долгие годы раздумий о том, сто же,
собственно, произошло и где место австрийского писателя в той новой Европе,
которая медленно поправляется после кровавой годины первой мировой войны и
ищет революционных путей, потрясенная событиями Октябрьской революции. Как
ни старомоден Шницлер в ряду с художниками так называемой пражской школы -
блестящими австрийскими экспрессионистами - Верфелем, Мейринком, как ни