"Александр Щипков. Во что верит Россия. Религиозные процессы в постперестроечной России " - читать интересную книгу автора

приверженность исламу. Говоря о религиозном характере башкир, Кульшарипов и
Валеев несколько парадоксально формулируют особенности своего народа,
которыми они гордятся: "Мы плохие мусульмане, редко соблюдаем закон и мало
ходим в мечеть, в нашей вере сильны остатки язычества, но мы, в отличие от
татар, никогда не переходили в христианство; мы более верные, хотя и плохие
последователи Магомета". Насчет того, что башкиры вообще никогда не
переходили в христианство - это, конечно, идеологическое преувеличение.
Действительно, никогда не было башкирских национальных православных
приходов, в то время как татарские были и есть. Индивидуальные же переходы
башкир в христианские вероисповедания - явление и в прошлом, и ныне не
такое уж исключительное.
БНЦ много сделал для распространения ислама. Под его эгидой Коран
переведен на башкирский язык, издано много другой религиозной литературы,
организованы различного рода образовательные программы. БНЦ инициировал сбор
средств на строительство мечетей. Благодаря активности башкирского
национального движения в башкирском обществе выросло чувство национальной
идентичности, один из важнейших компонентов которого - верность исламу.
Легкие и открытые переходы башкир в христианство, имевшие место в конце 80-х
-- начале 90-х гг., теперь стали редкостью. Христиане различных
вероисповеданий говорили нам, что сейчас случаются тайные переходы башкир в
их конфессии, когда башкир-неофит скрывает от друзей и близких свое
христианство. Особенно примечателен тайный переход в христианство
женщин-башкирок, скрывающих принятие христианства даже от своих мужей. По
словам наших собеседников из различных христианских общин, эти женщины
объясняют перемену веры униженным положением женщины в исламе, которое
они-де, по-европейски образованные, не могут перенести.
Башкирское национальное движение много сделало для распространения
ислама, но нельзя забывать, что это светское, общественно-политическое, а не
собственно религиозное движение. В своих религиозных исканиях оно вынуждено
взаимодействовать с духовенством, в громадном большинстве татарским и в
ДУМЕС, и в ДУМРБ. Отношения эти очень непростые, ведь важнейшая цель БНЦ,
как говорил нам его лидер М. Кульшарипов, - формирование независимого
башкирского национального ислама и башкирских национальных кадров
духовенства.
Ислам по природе своей - демократическая религия. Использование
башкирского языка в богослужении никогда не было проблемой ни для ДУМЕС, ни
для ДУМРБ. Более того, в многонациональных общинах или в общинах, где многие
перешли на русский, используют и русский язык. Подготовленных башкирских
кадров для священнослужителей нет. Ислам - действительно интернациональная
религия. Но все эти соображения для башкирского национального движения не
имеют значения, тем более что мусульманское духовенство относится к
башкирским национальным проблемам с принципиальным безразличием.
После возникновения ДУМРБ башкирские националы со всем жаром тюркской
души поддержали его. Когда мы спрашивали активистов БНЦ: "Почему вы
отвернулись от Таджуддина и примкнули к ДУМРБ?", нам называли две главные
причины: ДУМЕС и его лидер Таджуддин завязан на Москву и является
проводником российского империализма; а также то, что во главе ДУМРБ был
избран башкир по национальности Нурмухаммат Нигматуллин (что, однако,
совершенно не изменило отношения ДУМРБ к национальным проблемам).
Позиция БНЦ во многом предопределила триумфальное шествие молодых