"Александр Щипков. Во что верит Россия. Религиозные процессы в постперестроечной России " - читать интересную книгу автора

строительством "национального государства", в самой идеологии БНЦ есть
что-то болезненно-невротическое, своеобразная смесь храбрости, радикализма и
страха за будущее. Неуклонное движение России к демократии, скорее всего, не
минует суверенного Башкортостана, а в обществе, где царствует принцип "один
человек - один голос", программа БНЦ не имеет долгосрочных перспектив.
"Духовной" сфере в деятельности БНЦ уделяется большое внимание. И здесь
следует выделить два основных направления, которые в последнее время все
больше противоречат друг другу.
С одной стороны, БНЦ выступает за сохранение и развитие традиционной
народной культуры. В первую очередь, это национальный эпос "Урал-Батыр",
древние сказания и песни. Мир башкирского фольклора - живой носитель
языческой тенгрианской традиции. В эпических и фольклорных сюжетах образ
верховного языческого бога Тенгри слился с образом Аллаха; но в
мировоззренческой основе башкирской народной культуры языческий пласт
сохранился неизмеримо полнее, чем, скажем, у русских или татар. В отдаленных
сельских районах до сих пор сохранились древние культы. Самый
распространенный среди них - культ Духа Гор (Тау-Эйахы), в честь которого
до сих пор на вершинах гор и холмов складывают конусы из камней. В некоторых
районах свято соблюдается запрет на сбрасывание камней с гор и холмов. В
меньшей степени сохранилось поклонение Духу Воды - Хпу Иняхы и Духу Дома --
Уй Ияхы. В башкирской глубинке в последнее время отмечались случаи, когда
местные крестьяне башкиры решительно противились попыткам мулл татар
запретить культ Духа Горы. Вообще, надо сказать, что еще требует своего
вдумчивого осмысления тот факт, что народы, в прошлом подвластные Казанскому
ханству - мари, удмурты, чуваши и, в гораздо меньшей степени, башкиры, --
проявили удивительную приверженность язычеству.
Беседуя с лидерами БНЦ Маратом Кульшариповым и Дамиром Валеевым, мы
пытались выяснить место тенгрианства в современной идеологии башкирского
возрождения. Наши собеседники решительно убеждали, что тенгрианство не имеет
никаких перспектив в качестве организованной национальной религии, что
языческий пласт - исключительно сфера народной художественной культуры и
быта, и только в таком качестве БНЦ его поддерживает. Как сказал нам Валеев,
"остатки тенгрианства поэтизируют жизнь и скрепляют национальную культуру".
Временами нам казалось, что нас убедили, временами складывалось впечатление,
что наши собеседники подобны девице, в голове которой зреет положительное
решение, но она продолжает твердить: "Нет, нет, нет, никогда я не выйду
замуж за этого грубияна!" К такой мысли нас подталкивали и некоторые факты,
сообщенные самим Д. Валеевым. В 1994-1995 гг. в среде башкирской
художественной интеллигенции появилось несколько человек, открыто заявивших
о разрыве с исламом и переходе в тенгрианство. Среди них писатель Ахмет
Утебаев и художник Фарид Ергалиев. На Всемирном курултае башкир в июне 1995
г. произошел маленький скандал, когда один из делегатов в странных
белоснежных одеждах, поднявшись на трибуну, заявил о разрыве с исламом и
призвал башкирский народ возвратиться к вере предков - тенгрианству.
Возможно, все это - эскапады художественных натур, но полностью
исключить, что они могут иметь более серьезное продолжение, все же,
наверное, нельзя. Тем более что исламское духовенство относится к
тенгрианству вполне серьезно: муллы запрещают правоверным не то что говорить
-- думать о древнебашкирской вере.
В собственно религиозной сфере БНЦ декларирует безусловную