"Джорджо Щербаненко. Юные садисты ("Дука Ламберти" #3) " - читать интересную книгу автора

пластических операций. А еще возле кроватки на тумбочке стоял огромный букет
белых роз, наполнявших палату пряным сладковатым запахом.
Дука наклонился над кроваткой, поцеловал девочку в лоб. Окоченение еще
не полное, машинально констатировал он. Потом погладил бледную, уже начавшую
синеть щечку и сказал про себя: "Прощай, Сара".
Четверть часа - не больше. Время, чтобы прижать к себе Лоренцу так
крепко, что судорожные всхлипы прекратились, и осторожно усадить обратно в
кресло, обмякшую не столько от боли, сколько от таблеток, которыми напичкал
ее Джиджи.
Время, чтобы выйти на минутку с Ливией из палаты и сказать ей два слова
среди снующих туда-сюда сестер, врачей и прочего обслуживающего персонала:
- Я должен вернуться в квестуру, у меня неотложная работа, побудь здесь
с Лоренцей и сделай все, что нужно. Я буду звонить. Иного выхода у меня нет.
Ливия посмотрела на него холодноватыми и все же участливыми глазами,
освещавшими энергичное, исполосованное шрамами лицо.
- Конечно, иди, о Лоренце я позабочусь. - Она медленно подняла руку и
коснулась его колючей щеки. - Не беспокойся, я сделаю все, что нужно.
- Спасибо тебе.
Четверть часа - не больше; у него еще оставалось три минуты, чтобы
пройти из "Фатебенефрателли" в квестуру, подняться в свой кабинет, задыхаясь
при воспоминании о девочке, неподвижно застывшей на больничной койке,
распахнуть дверь и очутиться перед неусыпным стражем Маскаранти и безвольно
сидящим в углу юным извращенцем Фьорелло Грасси, который хотел с ним
поговорить.

2

Парень сидел сбоку от так называемого письменного стола; глаза у него
расширились, он то и дело облизывал губы и не мог унять дрожь в сплетенных
руках, которыми изо всей силы обхватил колени.
Дука Ламберти не стал обходить стол, а придвинул табурет и сел рядом с
парнем.
- Не нервничай, - сказал он. - Тебе трудно решиться - так ведь я тебя
не принуждаю, и никто не станет принуждать, ни в полиции, ни в Беккарии, ни
на суде. Хочешь - говори, не хочешь - не говори.
Обычно извращенцы - преотвратные типы, особенно в таком возрасте, но
этот, непонятно почему, внушал ему сочувствие.
- Я ни в чем не виноват, - вымолвил Фьорелло Грасси, а потом внезапно
припал к Дуке на грудь, обхватил его за плечи и затрясся в рыданиях. - Ни в
чем не виноват!
Хотя телесный контакт с этим вывихнутым не доставил ему особого
удовольствия, но тот плакал так искренне, что Дука просто не мог
отстраниться.
- Да я верю, что ты ни в чем не виноват, вот увидишь, судьи тоже тебе
поверят, ведь ты хороший парень и никому не способен причинить зло.
- Я ничего не делал! - Парень продолжал плакать, но слова Дуки, видно,
подействовали: всхлипывал он уже не так отчаянно. - Это все она...
Дука насторожился. Несмотря на рыдания, парень выговорил фразу вполне
отчетливо, во всяком случае, настолько, чтобы нельзя было спутать "она" с
"он". Да, он явно хотел сказать, что это женщина.