"Василий Щепетнев. Хроники, 1928 г.(Фрагмент: 'Хроники Черной Земли') " - читать интересную книгу автора

зудились, брезентовые тапочки стали темными.
Покончив с делами неотложными, он стал искать рукомойник. Не то, чтобы
Никифоров был чистюлей, но хоть раз в день руки сполоснуть нужно?
Пришлось идти к колодцу. Вода глубоко, вертеть пришлось долго, пока
вытянул ведро. Даже кружки нет, неловко, но он справился и, освеженный,
захотел пробежаться, покрутиться на турнике, просто расправить плечи. А
плечи - ничего, мускулатуру он наращивал регулярно, отец за этим следил,
утверждая: "кем бы ты не был, бойцом быть обязан". Надо бы в саду место
выбрать, где отжиматься. Пятьдесят раз утром, пятьдесят раз вечером. С
вечера и начнет.
Солнце едва поднялось. Отсюда, сверху, видно было, как выбегали на двор
люди, все по нужде, и колодезные вороты перескрипывались каждый на свой лад.
А он рано встал, едва не раньше всех. Знай наших! Стало еще веселей, и
поганый вкус во рту прошел совершенно от листа щавеля, что нашелся
неподалеку. Огородик поповский. Захирел, зарос чертополохом, а все-таки
польза.
От щавеля захотелось и поесть. Со вчерашнего много, много чего
осталось.
В зале он первым делом поглядел Ерему. Нет парня, не видно. Ушел в эту,
как ее? Шуриновку? И ладно.
Остатков хватило на сытный, тяжелый завтрак. Жаль только, сухомятка.
Что ж дальше делать?
В дверь постучали.
- Еремки нет у вас, студент? - девица из сельсовета заглянула,
любопытствуя.
- Да он собирался уйти, вроде, - Никифоров оправил на себе одежку,
смахнул за окно крошки.
- Должен был меня сначала дождаться, - Клава и сердилась, и улыбалась.
Чему? Ничего смешного. Сажа у него на носу, что ли? По простоте улыбается,
по глупости, из бабьего интересу.
- А вы тут один ночью спали?
- С кем же мне спать еще? - сказал и покраснел, вышло двусмысленно.
Клавка так и прыснула.
- И не боялись?
- Чего?
- Некоторые боятся. Ночью прийти сюда - самый страшный спор раньше был.
Кто из парней решался, полгода потом хвастал.
- Суеверия, - хотелось говорить и говорить, но вот о чем?
- Вы городской, с понятием, а у нас темных много. Комсомольцы боролись
с предрассудками, Аля... - она запнулась. - Мне к ней надо, а то придет дядя
Василь.
- Он вам... он тебе дядя?
- Троюродный. В селе каждый, почитай, кому-нибудь да родня. Так я
пойду, - сказала она полувопросительно но и как-то... нехотя? дразняще?
Никифоров подумал немножко и пошел вслед за ней.
- Куда он ее задевал? - Клава искала что-то, больше глазами.
- Что задевал?
- Да тетрадь, записывать в которую.
- Дайте, я посмотрю, - Никифоров подошел к гробу, дыша осторожно,
еле-еле.