"Василий Щепетнев. Черная земля (Роман, 1 часть)" - читать интересную книгу автора

- А внутри свечу зажжем, получится огненная, - пояснил он. Потом,
приладив, наконец, лоскут, сказал:
- Меня Еремой кличут, ты, небось, позабыл?
- Позабыл, - признался Никифоров.
- Понятно. Я бы тоже. Сколько вон нас-то. Ты садись, - Ерема подвинулся,
освобождая место на скамье. - Сейчас свечи запалю, стазу светлее станет.
Действительно, темнота сгущалась быстро, что в дальнем конце зала - и не
разглядеть. А ничего там нет, совсем ничего.
Языки на кончиках фитилей замигали, заплясали, разгораясь.
- Красиво будет, - Ерема поставил одну из горящих свечей внутрь звезды.
- Не загорится? - сказал Никифоров, чтобы хоть что-нибудь сказать.
- Не должно, не впервой.
Теперь свечи горели спокойно, ровно. Странно, стало как-то темнее, за
исключением небольшого круга - скамья, подставка, гроб.
- Она акробатические этюды любила, - длинное слово "акробатические"
деревенский паренек произнес неверно, но Никифоров его понял. Физическая
культура приветствовалась, была обязательной, а этюды эти составляли едва
не основу всех праздничных шествий. Каждая школа, училище неделями
готовились, стараясь построить фигуру посложнее, на шесть человек, на
десять, на двадцать. К осени физрук обещал разработать новый этюд,
"Индустриализация", на двадцать шесть физкультурников.
- Согреться нужно, - Ерема достал откуда-то небольшую бутылочку,
мерзавчик. - Выморозки.
Он сделал глоток, другой, потом протянул мерзавчик Никифорову. Пришлось
отпить. Оказалось, совсем не тяжело. Действительно, сразу стало теплее,
уютнее. Никифоров прошелся вокруг гроба, разглядывая мертвую девушку безо
всякой неловкости, затем, вернувшись на место, поинтересовался:
- Ты тут до утра будешь?
- До утра, потом меня Клавка сменит.
- Клавка?
- Клава, из сельсовета что. На тебя все поглядывает. Увидишь! А мне в
Шуриновку идти, сразу, пособить нужно дядьке. Он крышу латать надумал.
- Я пойду, что ли.
- Погоди, давай еще ... согреемся.
Второй раз пошло еще легче.
- Ты допивай, если хочешь, - предложил Ерема, - мне хватит. Все бы отдал,
лишь бы не писать, - паренек открыл тетрадь. - Какой из меня писарчук?
Пять страниц!
- Да, - протянул Никифоров. Потянуло в сон. Полночь, поди, скоро.
Он вышел наружу, освежиться. Полночь, не полночь, а огоньков в селе мало.
С курами ложатся. Где-то вдали отчаянно, разудало играла гармонь, но
после, после... Поспать нужно.
Возвращаясь, он в потемках едва нашел путь внутри церкви. Свечу одолжить
нужно.
Ерема перевернул страницу.
- Четыре осталось. А свечу бери, их у нас полно.
Сейчас, в неровном свете колеблющегося пламени, стены выглядели и вовсе
странно - сквозь свежий мел проступали какие-то пятна. Лики святых? Он
поднес свечу поближе к стене. Пятно вроде бы исчезло. А отойти шага на три
- вот глаза, рот, нос. Хари клыкастые, а не святые.