"Александр Щелоков. Крысы в городе " - читать интересную книгу автора

- Руки! На переднюю спинку! Ну! Дернешься - стреляю!
Он встал, перегнулся и взял коробку.
Позже в ней обнаружили самодельную бомбу, изготовленную руками
дилетанта и оттого особо опасную. Она могла рвануть от любого неосторожного
движения.
Рыжову в тот раз повезло.
Зато ему совсем не везло в других ситуациях.
Слушатель академии, отличник учебы, он старался как можно глубже не
только влезть в тонкости криминалистики и виктимологии, но понять,
разобраться в социальных корнях преступности. Между тем в жизни есть вещи,
которые можно принимать только на веру, не пытаясь проникнуть трезвым взором
в догматику. Это христианство, ислам, социализм, коммунизм. Тому, кто решит
выяснять отношения догм и реальности, слишком трезвая голова не приносит ни
счастья, ни радости.
Обремененный здравым смыслом и совестью человек оказывается в тупике,
из которого нет выхода. Он ясно видит разрыв между тем, что ему обещают попы
и политики, и тем, что жизнь дает ему реально.
В социалистической правоохранительной практике Рыжов разочаровался,
едва познакомился с тем, как ее рассматривала теория. Нет, он разочаровался
не в теории социализма, а именно в его практике. Он видел, как реальные
житейские недостатки маскировались пропагандистской шумихой, истинная
статистика искажалась в угоду догмам, а любая попытка добиться правды
заглушалась громогласно, объявлялась ересью. Рыжов увидел это и не захотел
играть в игру, правила которой требовали говорить не то, что видишь, а то,
что желает видеть начальство.
На семинаре, который в академии вел профессор, генерал Огородников,
Рыжов высказал свою точку зрения на проблемы преступности. Тезис профессора,
утверждавшего, что преступления при социализме возникают под влиянием
капиталистического окружения и пережитков прошлого в сознании людей, Рыжов
попытался опровергнуть.
- Социализм даже в теории не предусматривает имущественного
равенства, - сказал он с жаром. - А раз так, то почва для преступлений, для
посягательств на чье-то имущество всегда остается. А разве не социализм
породил такой вид правонарушений, как приписки в учете продукции?
Спор как спор, тем более возник он на семинаре, где люди должны мыслить
и учиться самостоятельно шевелить мозгами. Но в тот же день выяснилось, что
профессор не зря был ко всему генералом. Его слова надлежало воспринимать не
как материал для дискуссий, а как непреложную истину марксизма, как указание
сверху, которое должно немедленно становиться убеждением.
После занятий Рыжова вызвали в партком академии. Здесь его спор по
вопросам теории расценили как провокационную выходку, идейную незрелость.
Рыжов не покаялся, стал возражать, приводить свои доводы. Их не приняли.
Закрутилось персональное дело.
На заседании парткома оказался представитель министерства. Он сидел в
уголке и молча слушал. Но своему начальству скромный полковник с лисьей
мордочкой представил дело так, что уже на третий день Рыжова пожелал вызвать
на ковер сам министр.
На улице Огарева, № б, Рыжов появился за полчаса до назначенного срока.
По широкой мраморной лестнице, устланной красной ковровой дорожкой, поднялся
на этаж к министру, подошел к кабинету. Надменного вида хлыщ в полковничьей