"Александр Щелоков. Хрен с бугра (Симфоническая поэма)" - читать интересную книгу автора

подробности. Море жизни достаточно пополоскало этого человека в соленых
волнах социалистического общественного развития, научило скрывать чувства,
не демонстрировать на людях свою боль и переживания. Оно сделало его
спокойным и мудрым.
Входил в журналистику Стрельчук блестяще. Молодой напористый москвич
увлекся авиацией, дневал и ночевал на аэродромах, был знаком со всеми, кто
делал аэропланы и летал на них. В числе первых в стране вместе с командующим
молодыми военно-воздушными силами Красной Армии Алкснисом Стрельчук прыгнул
с парашютом. Его статьи и очерки читались с интересом, а имя было хорошо
знакомо всем пионерам советской авиации.
Казалось, ничто не вышибет газетчика-репортера из седла. А вот надо же,
вышибло!
Пока Стрельчук писал возвышенные очерки, воспевал счастье полета,
жернова сталинской эпохи крутились и мололи. Гонения шли на кадры
военачальников и полководцев. "Чистили" пехоту, артиллерию, саперов, военные
училища и академии. Дошла очередь и до авиации.
Ее ряды выметали круто: летчиков, командиров всех степеней из лагерей
военных перемещали в лагеря лесные концентрационные, подгребали и тащили в
неизвестных направлениях известных авиаконструкторов. За компанию в порыве
старательности прихватили и бойкого журналиста Женю Стрельчука, энтузиаста
воздушного флота. Зря он, что ли, терся рядом не с теми, с кем следовало?
Подхватили, вытрясли душу и упекли на полную силу статьи пятьдесят
восьмой уголовного кодекса, которая предусматривала меры наказания за
контрреволюцию явную и не меньшие за подозреваемую или приписываемую. Чтобы
никто не выяснял, за что собственно присел на пенек далекой лесосеки
энтузиаст авиации Стрельчук, ему привесили пятнадцать лет изоляции от
остального общества.
Потом кто-то в окружении Великого вождя Сталина понял, что можно
посадить любого конструктора самолета, но любого другого на место
конструктора не посадишь. И стали изобретателей выпускать, возвращать в бюро
к чертежам и макетам.
Прошло какое-то время, и к видному ученому-авиатору Андрею Туполеву,
уже вернувшемуся из кратковременной отсидки, пришел один из сотрудников его
конструкторского бюро.
- Вы помните, Андрей Николаевич, молодого корреспондента Женю, который
вам постоянно надоедал своими дурацкими вопросами?
Конструктор понял этот разговор как намек на то, чтобы позволить
корреспонденту вновь появиться в его бюро. И ответил:
- С тех пор, как он исчез с моего горизонта, дурацких вопросов меньше
задавать не стали. Один-два больше - пустяк. Пусть приходит, я приму.
Тогда сотрудник пояснил:
- Не придет, Андрей Николаевич. Тот парень - ваш одноделец. Только вы
уже здесь, а он по вашему делу - еще там... - И сотрудник махнул рукой в
памятном конструктору направлении.
Андрей Николаевич тут же подписал нужную бумагу в еще более нужное
учреждение и сообщил, что без некого Стрельчука его бюро не может двинуть
дела по тому пути и с той скоростью, которые лично указаны самим Великим и
Неутомимым Вождем, Другом советской авиации товарищем Сталиным.
В нужном учреждении поняли всю серьезность ситуации и тормозить
движение самолетостроения в заданном Вождем направлении не рискнули. Через