"Иван Щеголихин. Желтое колесо (Повесть)" - читать интересную книгу автора

центральный орган, и вы получаете оттуда директивные указания. Основная ваша
задача заключается в борьбе против казахов, против казахского языка и
казахских руководителей. Вы вовлекаете все новые и новые национальности,
чтобы быть в большинстве при голосовании по любому вопросу. Поэтому вы так
сильно стоите за фотографа кавказца на центральной площади. В цивилизованных
странах это расценивалось бы как разжигание национальной розни и организация
борьбы против коренного населения, вас привлекли бы к строгой уголовной
ответственности".
О фотографе у меня сказано буквально так: "Летом на улице Жибек Жолы
фотографировал прохожих, как местных, так и приезжих, и детей, и взрослых,
молодой кавказец, не то армянин, не то азербайджанец, зарабатывал себе на
жизнь и удовлетворял одну из потребностей горожан и гостей столицы. Пришли
молодые казахи и его прогнали,- что дальше? А дальше ничего, пустое место.
Но почему никто из казахов не заменил его, не взял в руки фотоаппарат, не
продолжил нужное дело, притом выгодное и для самого себя,- почему? Не было,
видимо, такой цели - заменить, была задача гораздо проще - прогнать и ничего
взамен.
Как-то в "Вечерней Алма-Ате" читаю прямым текстом: "Самореализации
казахского этноса мешают другие народы, проживающие в Казахстане". Ученый
пишет, академик, на основе обширных знаний, почерпнутых из книг, из научных
трудов мыслителей всего мира. А мне, по невежеству, казалось, что русские
здесь помогали казахам, воспитывали национальные кадры, и в трудовой
характеристике это обязательно отмечалось особым абзацем. Теперь вот
оказывается, не помогали - мешали. И продолжаем мешать.
"Самореализация этноса". Почему нынче плохи дела, прежде всего, в тех
регионах, где коренное население составляет подавляющее большинство? Почему
немцы, живя здесь в меньшинстве, в условиях дискриминации, находят
возможность реализовать свой потенциал? Почему уйгуры, немногочисленный
народ в Казахстане, постоянно ищут возможности приложения своих сил и
находят, добиваются успеха. Легче всего обвинить в своих бедах другого,
обвинил - и успокоился, снял проблему и живешь дальше воинствующим
иждивенцем, ничего не делая, ни о чем не думая - "мне другие мешают".
Не знаю, чем я человека так обидел и разозлил. "По вашей настоятельной
просьбе Солженицын написал "Как нам обустроить Россию" и заодно назвал
казахов "кочевое стадо". Все вы этого ждали и сразу в один голос, в том
числе и вы, завопили: "Кочевники! Дикие люди!"
Нет у меня в статье ничего про кочевников, ничего про Солженицына,
ничего про Россию и не за что мне хамить. Отпечатано письмо на машинке, и
направлено в четыре адреса: Президенту Назарбаеву, первому секретарю
правления Союза писателей Казахстана, в редакцию "Ана тили" и, наконец, мне.
А женщина не звонит... И книги моей не видно. Посматриваю на телефон,
посматриваю... С некоторых пор он у меня стал чем-то одушевленным. И
недобрым, прямо скажу. В последние годы особенно. Трубка лежит как змея
упитанная, очковая, десятизначная, и чувство мое к ней - как к гадюке. На
звонок иду ко всему готовый. А когда Ива трубку берет - я весь внимание:
Митя? Галя? Андрей? И радуюсь обыденному, простому,- как дела, как здоровье,
аты-баты, шли солдаты.
А когда-то на каждый звонок я бежал с радостью, хорошо помню.