"Иван Щеголихин. Желтое колесо (Повесть)" - читать интересную книгу автора

мое послезавтра. Но и XX век начинали немцы - первая мировая война. И
продолжали немцы - вторая мировая война. А закончился век как время Эсфири.
Пурима. Пуримлян. "Мы под любые времена свои подсунем письмена".
Опять Карасик: вы уже читали "Независимую"? Там огромная, строк двести,
рецензия на вашу повесть. В каком тоне, догадываетесь. Якобы, у вас там
хуже, чем у Кочетова и Бабаевского вместе взятых.
"Независимая газета" считается одной из самых демократических. Рейтинг
ее среди интеллигенции выше, чем у "Московских новостей". Двести строк -
приятно слышать. Вместо огорчения я обрадовался - "Лазаря" моего так быстро
заметили. Нашли наш Богом забытый "Простор", отметили. Кого-то я задел за
живое, а кого именно - понять нетрудно. Желательно бы всех.
- Но сами-то вы догадываетесь, почему вас громят? Чтобы помешать
званию.
- Не понял.
- Вас представили к званию народного. Розалия узнала об этом еще месяц
тому назад.
Можно поверить, Розалия знает все. И раньше знала при всей секретности
ЦК и КГБ, всегда у них там был свой человек. Сейчас я уже и не знаю,
возможно, они умышленно выпускали "секреты" на волю, чтобы готовить
общественное мнение. К званию, как и к любой награде, представляют без
разглашения. А мне и впрямь как-то звонила Динара, управделами из Союза
писателей,- надо уточнить, какие книги вы издали после 1974 года. Прошло 18
лет, а у вас в личном деле ничего не отмечено. За это время вышло у меня 8
книг и притом самых серьезных. И 4 перевода с казахского, среди них огромный
том, роман "Жаяу Муса", о знаменитом певце и композиторе. И еще Динара
сказала принести новую фотокарточку, из личного дела брали в газету к
юбилею, и не вернули, просьба, если можете, штуки две-три.
Все это можно увязать с тем, что говорил Kаpacик.
А Карасик наседал. Союз писателей представил к званию нескольких
кандидатов. Наверху будут решать, кому присвоить, а внизу уже решили, кому
надо отказать и срочно начали парафинить. Как всегда. А вы принципиально не
видите своих врагов.
Неужели звание - хоть какое!- может кому-то испортить жизнь? Что оно
вообще дает, звание народного писателя? Квартиру, машину, большой гонорар,
право без очереди брать тощак в гастрономе? Если бы оно мне добавило времени
завершить книгу,- так ведь не добавит, наоборот, отнимет, будут брать
интервью, куда-то звать, сажать в президиум. Ограничат мою свободу. Если
звание кому-то помешает, так только мне. Однако же против звания почему-то
другие - меня берегут.
Мне же ничего добавлять не надо, у меня есть всё, и сегодня я ничего ни
у кого не прошу.
Не допустить к почету - вот их задача. Сейчас тебя можно держать в
черном теле, облаивать, не печатать, затыкать глотку, а вот будет у тебя
звание, с тобой сладу не будет, ты станешь еще опаснее.
- Радуйтесь, вы задели звонкую струну,- продолжал Карасик.- Могли и в
"Литгазету" настучать, но им показалось мало, она всего лишь
профессиональная, а вот "Независимая"- политическая, ее даже в США читают.
Надеюсь, вы не очень огорчены? Евтушенко, когда заказывал на себя рецензии,
за отрицательную платил вдвое дороже.
Я попросил Карасика достать мне эту газету, или хотя бы по телефону