"Иван Щеголихин. Снега метельные " - читать интересную книгу автора

соляркой, и до трех часов ночи гремел репродуктор на столбе возле райкома.
Женя крепилась из последних сил и не сбежала из пустого общежития
только потому, что заранее готовила себя к лишениям (кстати сказать, к
лишениям относилась нехватка жилплощади, а тут оказался ее избыток). В
восемнадцать лет пора уже выходить с жизнью один на один. Больше всего Женя
страшилась утерять веру в свои силы, самой себе показаться беспомощной.
На третью ночь в ее комнату стали ломиться пьяные парни. Они требовали
какую-то Машку, били в дверь сапогами. Женя убежала через окно, оставив в
комнате чемодан на растерзание. Она добежала до продуктового вагончика, где
дежурил сторож с оружием в руках, обязанный охранять социалистическую
собственность, но сторож не дежурил, а спал и ружье спрятал, чтобы
кто-нибудь не подшутил. Убедившись, что погони за ней нет, Женя добралась до
больницы и переночевала там на кушетке в ординаторской. Утром пошла в
общежитие, представляя, какие там ужасные следы разгрома, но ничего ужасного
не увидела, чемодан ее на месте под койкой, окошко раскрыто, словно
свидетельствует о ее позорном бегстве, все на своих местах, похоже, что
пьяные крики и стуки ночью ей просто-напросто пригрезились, примерещились со
страху.
И все-таки она теперь решила, что бессмысленное мужество, всетерпение и
всепрощение похожи на осужденное нашей эпохой непротивление злу. Нельзя с
этим мириться. У каждого советского человека есть права. Вот почему Женя
заявила главному врачу, что намерена получить квартиру, как молодой
специалист.
- В общежитии вам не нравится? - спросил Леонид Петрович. - Мне
сказали, вам выделили там отдельную комнату.
- Я долго терпела, но там... пьяные, хулиганы какие-то. Не нужна мне
отдельная комната. - У Жени задрожал подбородок. - Мне бы куда-нибудь к
девочкам перебраться. Есть же здесь интеллигенция сельская.
- Может быть, к нам? - вмешалась в разговор Ирина Михайловна. - У нас
две комнаты.
- Нет-нет, что вы, что вы! - Женя наотрез отказалась. Она будет
стесняться в квартире у Грачевых, там ей будет хуже, чем в общежитии МТС.
- Вещей много? - спросил Леонид Петрович.
- Нет, один чемодан. - "А в чемодане кукла, не дай бог, кто узнает".
- Идемте со мной.
Леонид Петрович вышел из ординаторской, Женя молча последовала за ним.
Главный врач провел ее в пустующий изолятор - крохотную комнатку, в которой
стояли больничная койка и впритык к ней тумбочка. Он предложил Жене
поселиться здесь в нарушение санэпидправил.
Женя верила, что после тяжелых испытаний обязательно наступит
счастливая легкая пора. Так оно и вышло. Из общежития она попала в
чистенькую светлую комнатку с белоснежным бельем. В тот же вечер она
написала домой очередное письмо под номером (все письма отцу с матерью шли
под номером), в котором сообщила, что получила квартиру по месту работы.
Домашних она решила не тревожить, но здешнее руководство потревожила и
написала ту самую заметку "Жили-были", на которую уже многие обратили
внимание, в том числе и Николаев.
А в целом Жене понравился и поселок, и больница, и люди. Над входом в
маленькую уютную больницу висела синяя вывеска с изображением чаши, змеи и
красного креста. В узеньком вестибюле, как и полагается, санпросветплакаты: