"Иван Щеголихин. Снега метельные " - читать интересную книгу автора

- Соня, вам сейчас трудно, я понимаю, но все-таки надо верить людям, не
все подлецы, не все негодяи.
- Я знаю...
И снова молчание, снова взгляд в сторону, в даль и прежний отрешенный
вид.
- Соня, а книги вы читать любите?
- Да...
- Устанет человек, измотается, в беду попадет, а как возьмет в руки
толковую книгу, сразу выпрямляется, начинает лучше думать о жизни, и новые
силы к нему приходят. С вами так бывало?
- Всегда, - она впервые скупо улыбнулась.
- А что вы читали в последнее время, если не секрет?
- "Замок Броуди". - Она посмотрела на Николаева, почему-то решила, что
он не знает про такую книгу, и, чтобы не смущать его, на всякий случай
пояснила: - Одного английского писателя. Мало известного.
Николаев оценил ее добрые намерения.
- Кронина, - сказал он. - У него есть интересный роман "Цитадель". Про
"Замок Броуди" я только слышал, но не читал. Ну, а вы, значит, находитесь
под впечатлением, только-только прочли. И что вам особенно понравилось?
- Особенно? - переспросила она и пристально, изучающе посмотрела на
Николаева. - Особенно вот это: "А поезд с невообразимой быстротой, как
ракета, описал в воздухе дугу, прорезал мрак сверкающей параболой света и
беззвучно нырнул в черную преисподнюю воды, точно его и не было!
...В тот самый миг, когда первый слабый крик его сына прозвучал в хлеву
ливенфордской фермы, его изувеченное тело камнем полетело в темную бурлящую
воду и легло мертвым глубоко-глубоко на дне залива..."
До самого Камышного они молчали.

V

Ночь прошла спокойно. Женя не отходила от старика гипертоника, у
которого был приступ стенокардии. На его багровой шее вздулись вены, его
стоны пугали Женю, К полуночи, после трех таблеток нитроглицерина, старик
кое-как успокоился. Женя прилегла на кушетку.
Ночью, в тишине, в минуты относительного покоя ее всегда тянуло хотя бы
кратко, наспех, но подвести итоги, выровнять свою жизненную линию, если она
вдруг заколебалась, укрепить ее.
...В Камышный она приехала в конце июля, сразу после окончания
медицинского училища. Сколько было волнений у папы с мамой, когда они ее
провожали на целину, никто никогда не узнает. И тем более никто не узнает,
каково было самой Жене в одиночестве оказаться в незнакомом поселке. Первые
ночи она вообще не спала почти. Ее поселили в пустом общежитии МТС - все
были на уборке, и ночью не к кому было бежать за помощью, если, не дай бог,
что-нибудь случится. С наступлением темноты еще назойливей гудели моторы,
машин, самых разных, становилось в два раза больше. Непривычная к новой
обстановке, Женя засыпала только глубокой ночью и часто просыпалась в
страхе - ночной сумрак комнаты вдруг пронизывал страшный белый столб света с
улицы. Это проходили мимо автомашины. Ослепительные пятна фар медленно,
колдовски продвигались по стенке, и видно было, как наспех, жиденько она
побелена, затем срывались в темноту, словно обрубленные. Пахло бензином,