"Иван Щеголихин. Снега метельные " - читать интересную книгу автора

эту силу надо чрезвычайно осторожно, чтобы она шла только на пользу человеку
и никогда - во вред.
На пользу ли Соне Соколовой пошла вся эта история?
Да и в чем выход, чем должны кончаться подобные истории? Не тревожить
ни его, ни ее, не вмешиваться? Не предостерегать, не одергивать, не
стыдить?..
Позиция невмешательства, равнодушия - всегда плоха, это бесспорно. Но
вмешательство должно быть в высшей степени тактичным, деликатным, тонким,
мудрым, тем более, что оно не от твоего частного имени, а от имени
комсомола...
Соколовой лет восемнадцать-девятнадцать, не больше. Увлеклась,
возможно, полюбила. Не успела разглядеть подлеца или, закрыв глаза, наделила
его несуществующими достоинствами, поверила его лживым обещаниям, как было
во все века. Может быть, и он ею увлекся сначала, но потом, как всякий
подленький человечек, отрекся от нее. Да и всякий ли способен на великое
чувство любви?
Все подобные истории, о которых Николаев слышал еще на студенческой
скамье, вызывали у него злое уныние. Какая-то идиотская диалектика, где не
сразу определишь, когда начинается дурное и кончается хорошее, да еще смотря
с чьей точки зрения.
К вечеру Николаев подъехал к конторе совхоза "Изобильный". На
деревянном крылечке сидела Соня Соколова, пытаясь загородиться от мира
фанерным чемоданом. Она встретила Николаева доверчивым спокойным взглядом.
- Ничего не забыли? - Николаев кивнул на чемодан.
Соня в ответ махнула рукой, ничего, дескать, и показала еще маленький
узелок. Николаев взял и чемодан и узелок и понес в машину с неприятным
чувством - ему казалось, что из конторы смотрят на эту акцию и комментируют
на свой лад.
- Поторапливайтесь, Соня!
В последний момент на крыльцо вышел Иванов, подо шел к машине. Ходил он
тоже не просто, а помня об ответственности каждого своего шага. Он помнил:
на него, как на комсорга, смотрят другими глазами, с него берут живой
пример. Соня отвернулась. Николаев завел машину.
- Одну минуту, товарищ Николаев, надо решить еще один принципиально
важный вопрос: чтобы совхозный секретарь комсомольской организации был
освобожденным. Это необходимо сделать, товарищ Николаев. Вопрос надо решить
безотлагательно. Огромный объем работ. "Боевые листки", производственные
собрания, совещания, беседы, да и... вопросы морального облика. - Иванов
повел подбородком в сторону Соколовой. - Можно и в "Комсомольскую правду"
обратиться. Освобожденный секретарь - все-таки фигура! С ним и директор
считаться будет, и секретарь парткома, и вообще!..
- Я думаю, что райком комсомола освободит вас, - ровно, холодно сказал
Николаев. - От комсомольской работы. - И покатил, поехал на своем газике,
увозя грешницу от неминуемой кары.
В дороге он заговорил с Соней, обдумывая каждое слово. Не спрашивал о
прошлом, только о будущем - где она бы хотела работать, есть ли у нее в
Камышном знакомые, останется ли она здесь или уедет и какие у нее вообще
есть просьбы к нему.
Его удручала односложность ее ответов - не знаю... нет... никаких...
Она замкнулась, никому и ничему не верила: