"Натан Борисович Щаранский. Не убоюсь зла" - читать интересную книгу автора

- А, Анатолий Борисович! Здравствуйте! Как здоровье, как настроение?
О чем сегодня беседовали с Анатолием Васильевичем?
Полковник строен, поджар, спортивен, и даже седеющая и редеющая
шевелюра не мешает ему выглядеть значительно моложе своих пятидесяти с
хвостиком.
Еще не остыв после борьбы с Чернышом, я продолжаю занимать
оборонительную позицию.
- Если вы имеете право меня допрашивать, то делайте это по закону, с
протоколом. А без протокола нечего со мной беседовать.
- Я, конечно, имею право при необходимости и допросить вас, но сейчас
хотел просто поговорить. И вы напрасно пытаетесь со мной с самого начала
поссориться. От меня ведь многое зависит.
- Я не хочу с вами ни ссориться, ни мириться. Я просто не желаю иметь
с вами никаких отношений, - отвечаю я по инерции, но, еще не окончив фразы,
жалею о том, что занял такую жесткую позицию. А почему бы и впрямь не
поговорить? Желание узнать, что произошло с моей запиской Слепаку и какие
козни затевает сейчас КГБ, побуждает меня к разговору с Володиным. Кроме
того, я наконец чувствую в себе - может быть, впервые после ареста -
спокойную уверенность, как когдато, во время предыдущих встреч с КГБ, и мне
хочется испытать себя, проверить результаты аутотренинга. Однако ответ дан,
и отступать я не собираюсь. Но и Володин явно не торопится отказаться от
намерения побеседовать со мной. Он садится напротив, задумчиво и изучающе
смотрит на меня, подперев подбородок руками.
В этот момент входит Черныш с отпечатанным протоколом моего допроса.
Володин оживляется, берет у него листы, читает, а потом восклицает в
сердцах:
- И это честный ответ борца за права евреев! Я бы на вашем месте
ответил: да, я занимался такого рода деятельностью, проводил такието опросы
с такимито людьми...
- Пожалуйста, можете записать свой ответ в протокол, - прерываю я
его.
- Нет, я говорю, каким должен быть ваш ответ, если вы хотите, чтобы
вам верили.
- Мои показания вы держите в руках, а подсказки мне не нужны.
- Вот так всегда с этими господами диссидентами. Кричат на весь мир о
свободе слова, дискуссий, об открытой деятельности, а как к нам попадают -
словно в рот воды набрали. И куда только весь ваш ораторский пыл девается?
Я возмущаюсь:
- Даа, вот уж действительно у вас здесь свобода слова -
посоветски. Схватили, закрыли ненадежнее от всего мира, приставили к груди
пистолет, а теперь говорите: давайте свободно подискутируем.
Володин не только не обижается - он, кажется, даже доволен.
- А выто понимаете, что вас ждет? - спрашивает он.
- Мне уже объяснили, что непременно расстреляют, - говорю я,
улыбаясь. Тренировка приносит свои результаты: мне больше не надо
притворяться, я говорю о расстреле как о чемто постороннем.
- Раз вы говорите о расстреле с улыбкой, значит, еще не понимаете
серьезности своего положения.
И тут Володин разражается длинной, по крайней мере, минут на пять,
речью. Я говорил уже, что этот допрос и беседу после него запомнил