"Натан Борисович Щаранский. Не убоюсь зла" - читать интересную книгу автора

тайника с золотыми монетами на балконе его квартиры. Это должно, прежде
всего, снять со Шнейваса последние подозрения в "несотрудничестве" с КГБ -
ведь его дебет и кредит все еще не сходятся. Вовторых, он таким образом
сумеет съездить домой, на вскрытие тайника, и увидит жену и детей, что для
него очень важно.
Шнейвас садится и пишет заявление на имя своего следователя. Он
пытается передать его через корпусного, но тот отказывается принять: все
заявления подаются по утрам, и к тому же сегодня суббота, выходной день.
- Подадите после праздников, третьего мая, - говорит корпусной. Фима
вызывает дежурного офицера, который замещает отсутствующего начальника
тюрьмы, объясняет, что это - в интересах следствия, требует, чтобы довели
до сведения... Он волнуется, умоляет, почти кричит. Фимино и без того
повышенное давление резко подскакивает: он багровеет, держится за сердце.
Приходит медсестра, дает ему лекарства. Заявление Шнейваса в конце концов
забирают, а через несколько часов уводят его на допрос. Возвращается он
усталый, но, похоже, умиротворенный.
- Сразу после праздников повезут домой, на изъятие, - сообщает он
мне.
В течение последующих трех дней контакта между Фимой и нашим вертухаем
не происходит. Хотя тот и появился, но, к сожалению, в другом конце
коридора - мы обнаруживаем это, когда идем на прогулку.
- Наверное, заменяет когото изза праздников. Ничего, скоро вернется
на свой пост, - говорит Фима.
Третьего мая, сразу после завтрака - раньше обычного - надзиратель
заглядывает в камеру и направляет на Шнейваса ключ:
- На вызов!
- Все ясно, еду домой, - радуется Фима и быстро одевается: костюм,
белая рубашка, ботинки. (В этом, кстати, еще одно отличие следственного
изолятора от обычной тюрьмы: пока тебя не осудили, ты можешь ходить в
гражданской одежде. Конечно, без галстука, ремня и шнурков - все это
отбирается во избежание попыток самоубийства). Сосед прощается со мной и
уходит.
Примерно через два часа пришел корпусной и сказал:
- Где здесь вещи Шнейваса? Отдайте их контролеру.
И все. Больше я Фиму не встречал. И, наверное, уже не встречу. И так и
не узнаю, была ли вся эта история провокацией. А если да, то участвовал ли
в ней и Фима или только один вертухай. И чего испугался Шнейвас тридцатого
апреля, зачем ему так срочно понадобилось встретиться со следователем, И
почему надо было в такой спешке отсаживать его от меня, даже не дав самому
забрать свои вещи... Сколько подобных вопросов накопилось у меня за годы
заключения после встреч с самыми разными людьми! Как много было среди них
запутавшихся, темных личностей и как мало таких, о ком я мог твердо сказать:
он друг, он свой, - или наоборот: он враг. Со временем - к счастью,
довольно скоро - я понял: лучше вообще не пытаться искать ответы на такие
вопросы, а просто быть самим собой, не зависеть от обстоятельств, поверять
свои поступки совестью и рассудком, а жизнь в свое время расставит все по
местам.
Но сейчас я был заинтригован, в возбуждении ходил по камере, перебирая
различные варианты и находя такие объяснения, которые подсказывала мне
надежда. Нас так внезапно и поспешно разбросали - может, это результат