"Натан Борисович Щаранский. Не убоюсь зла" - читать интересную книгу автора

иностранными корреспондентами, дипломатами и политиками, еврейскими
активистами Запада, организовывал прессконференции. Тема всех встреч и
бесед была одной - положение тех советских евреев, которые борются за право
покинуть эту страну. Жизнь алии, судьбы людей, решивших уехать и
беспомощно бьющихся в сетях дьявольски жестокой и одновременно кафкиански
идиотской советской бюрократической машины, людей, получивших отказ и, во
многих случаях, сразу же включавшихся в нашу борьбу за свои права и права
других, - все это служило неисчерпаемым источником трагических, иногда
трагикомических, но зачастую и героических сюжетов, которые надо было
сделать известными Западу. Мир должен был знать о том, что происходит с
этими евреями, от этого зависело не только их спасение, но и судьба алии из
СССР.
Последние годы я находился под постоянным наблюдением: машина с
"хвостами" или "топтунами", как их любила называть Дина Бейлина,
сменявшимися каждые восемь часов, сопровождала меня круглосуточно, и я
привык к тарахтению постоянно работающего по ночам мотора под моим окном
(им, беднягам, надо было както греться), как привык в свое время к
голосистому соседскому магнитофону в студенческом общежитии. Наблюдение за
мной было демонстративным, но и моя деятельность была подчеркнуто открытой
- никаких тайн! Когда я шел на встречу с корреспондентом, то предварительно
звонил ему и сообщал, адресуясь также и к тем, кто подслушивал его
телефонные разговоры, к примеру, следующее: "Шестьдесят советских евреев из
шести городов написали заявление в поддержку поправки Джексона. Хотите ли вы
получить копию?" Делал я это специально: если КГБ решит задержать меня,
пусть задерживает; корреспондент передаст сообщение об аресте и о характере
заявления - это лишь привлечет больше внимания к самому документу. Когда
же я встречался с журналистами в общественных местах, то передавал им все
материалы открыто, на глазах у "хвостов". Никаких секретов!
Конечно же, меня задерживали, вели со мной душеспасительные беседы,
предупреждали, угрожали. Сначала часто, потом все реже и реже. "Хвосты"
продолжали ходить и ездить, то на расстоянии, то практически вплотную,
пользовались фото и кинокамерами, но не вмешивались ни во что. "Когда едешь
верхом на тигре, самое страшное - остановиться", - часто повторял я
полюбившуюся мне восточную пословицу. И каждый раз, передавая очередное
заявление корреспонденту под угрюмыми взорами "хвостов", я заново
наслаждался ощущением свободы, которую мы, небольшая группа
евреевотказников, завоевали для себя в стране всеобщего рабства.
В сентябре семьдесят шестого года меня задержали на вокзале, когда я
направлялся в Киев на мемориальную церемонию по случаю тридцать пятой
годовщины массового убийства советских евреев нацистами в Бабьем Яру.
"Хвосты" привезли меня к своему боссу - кагебешному оперативнику.
- Есть много интересных вещей, которые я мог бы рассказать вам,
Анатолий Борисович, - сказал он мне. - Я с удовольствием объясню, почему
вам дали отказ в выезде и какие у вас перспективы на этот счет. Но, к
сожалению, у вас много друзей, говорящих поанглийски, и вы им все
рассказываете. Если обещаете, что сохраните это между нами, я объясню вам
коечто.
- Простите, - ответил я, - но я слишком боюсь вашей организации,
чтобы иметь с ней какиелибо секреты. Говорите что хотите, но как только я
дойду до ближайшей телефонной будки, тут же позвоню иностранным