"Юрий Сбитнев. Прощание с Землей" - читать интересную книгу автора

Набирая в горсть песок, я медленно высыпал его на грудь, и на меня
струились тысячелетия и века, а рядом бесконечно и мудро шептал,
плескался, бился живым сердцем Авлакан. И в этом шепоте, плеске и стуке
была жизнь всех рек, морей и океанов, которые когда-либо я видел и слышал.
Сколько пролежал так, не отмечая времени, не знаю. Я был счастлив.
Солнце по-прежнему стояло не низко и не высоко, совершая медленное
движение по кругу, как всегда в пору белых ночей. Тайга, словно бы
размякшая в доброте жаркого дня, была по-доступному близка и понятна
разуму. То движение соков и смол, творение жизни за густыми ветвями и
лапами, те тайные движения, воплощения, роста и умирания были близки мне и
творились в глубине меня, как и в глубине ее живого чрева. Истинное
счастье - наполненность мгновения, но для меня оно еще и ощущение единства
со всем творящимся в Природе.
Вода в реке была теплой, словно бы и в ней пульсировал неостывающий
алый ток жизни, и я медленно брел, погружаясь в еще одно ликование, в еще
одну земную колыбель, в которой тело перестает быть весомым и становится
легким как пух. Когда едва уловимая рябь, рождающаяся от моего движения,
коснулась губ, я легко оттолкнулся пальцами, на которых шел, словно
балерина, и поплыл к стрежню, чтобы ощутить неподатливую силу реки.
Домой вернулся чуточку уставшим. Быстро раскинув в лесной тени полог,
я забрался внутрь и тотчас ощутил запах земли и трав. Вдыхая этот
горьковато-сыроватый запах, я заснул. Я часто вижу необыкновенно длинные
сны, но в тот раз я спал без сновидений.
Когда проснулся, почувствовал силу и бодрость во всем теле, но лежал
еще долго с закрытыми глазами.
Думал и вспоминал о своем прилете сюда, о своем путешествии к себе и
в себя.
Самолеты, что в общем случается редко, доставили меня из Москвы до
Буньского без единой задержки. Впервые за долгие годы я был в отпуске в
полевой сезон и никак не мог понять, что происходит со мной, пока не нашел
ответа: наконец-то встретился с самим собой.
Нет, не так, как было однажды на Лене, в ноябре семьдесят второго.
Мы вывезли тогда из тайги базу в маленький городишко Чичуйск. Мне
предстояло покамералить тут, а точнее, подготовить и отправить
оборудование. Возиться пришлось до конца декабря. За три сезона даже
геологи успели обрасти барахлом. Я прилетел в Чичуйск, забрав последние
вещички. Умаялся дьявольски и был благодарен ребятам, сообщившим, что для
встречи готова отличная баня и ужин. Квартировали они у деда Карелина за
городом в тайге, рядом с посадочной площадкой, на которую в бессамолетное
время выпускали коров (чего траве зря пропадать). И случалось, что идет
"антошка" на посадку, а впереди, подняв хвосты, наяривают две коровенки и
три телушки.
На берегу Лены была у деда отличная баня, лучшая во всей округе. А
сам дед, бывший гусар, давно разменявший десятый десяток, был человеком
приятным и общительным, баловался стихами. Крепко выпив, он становился
плутлив лицом и, сладко улыбаясь, говорил:
- А счас я вам фулюганные стишки порасскажу.
И жарил без передыху "Гусарские баллады" Лермонтова, кое-где
измененные, подредактированные и лишенные порой изящества слога.
Я расслабился, услышав, какой предстоит мне нынче праздник, даже