"Дороти Л.Сэйерс. Труп в оранжерее " - читать интересную книгу автора

напрасно тралить водоемы и переворачивать кучи мусора в поисках номерных
знаков, которых там нет. Просто обшарьте железнодорожные станции в поисках
молодого человека ростом шесть футов один или два дюйма с размером ноги №
10, одетого в плащ "барберри", у которого отсутствует ремень, и с глубокой
царапиной на одной из рук. И, пожалуйста, вот мой адрес, я буду вам очень
благодарен, если вы сообщите мне, когда что-нибудь выяснится. Мой брат в
щекотливой ситуации, понимаете. Он чувствительный человек и остро переживает
это. Между прочим, я перелетная птица - вечно прыгаю с места на место; вы
могли бы телеграфировать мне любые новости в двойном экземпляре, в Ридлсдейл
и в город - Пиккадилли, 110-А. Буду рад видеть вас, если вы когда-либо
окажетесь в городе. Простите мне, если я теперь вас оставлю, ладно? У меня
полно дел.
Вернувшись в Ридлсдейл, лорд Питер обнаружил нового посетителя,
сидящего за чайным столиком. При входе Питера он поднялся в полный рост и
протянул красивую, артистически выразительную руку. Он не был актером,
однако нашел этой руке применение в исследовании драматических моментов. Его
великолепная фигура и посадка головы впечатляли; черты его лица были
безупречны, глаза - безжалостны. Вдовствующая герцогиня однажды отметила:
"Сэр Импи Биггс - самый красивый человек в Англии, но ни одна женщина
никогда не полюбит его". Ему исполнилось тридцать восемь, он был холост и
знаменит своим ораторским искусством и обходительностью, но также и
безжалостным препарированием враждебных свидетелей. Его необычным хобби было
разведение канареек, и помимо их трелей он не признавал никакой музыки,
кроме мелодий ревю. Он ответил на приветствие Уимзи своим красивым, звучным
и совершенно управляемым голосом. Трагическая ирония, глубочайшее презрение
или дикое негодование - это были эмоции, с помощью которых сэр Импи Биггс
управлял судом и присяжными; он преследовал по суду убийц невиновных,
защищал в случаях преступной клеветы и, заставляя двигаться других, сам
оставался камнем. Уимзи выразил свое восхищение от встречи с ним голосом, по
контрасту еще более хриплым и запинающимся, чем обычно.
- Вы только что от Джерри? - спросил он. - Свежий тост, пожалуйста,
Флеминг. Как он себя чувствует? Я не знаю человека, который бы подобно
Джерри извлекал, по возможности, лучшее из любой ситуации. Я предпочел бы
сам испытать подобный опыт, вы понимаете; только мне было бы ненавистно
сидеть взаперти и наблюдать, как какие-нибудь идиоты неумело работают с моим
делом. Никакой критики в сторону Мурблса и вас, Биггс. Я имею в виду себя, я
имею в виду человека, который был бы мною, если бы я был на месте Джерри. Вы
следите за моей мыслью?
- Я как раз говорила сэру Импи, - сказала герцогиня, - что он в самом
деле должен заставить Джеральда сказать, что он делал в саду в три часа
ночи. Если бы только я была в Ридлсдейле, ничего этого не случилось бы.
Конечно, все мы знаем, что он не делал ничего дурного, но нельзя ожидать,
что присяжные заседатели поймут это. Низшие сословия такие предвзятые.
Абсурдно, что Джеральд не понимает, что он должен объясниться. Он не имеет
никакого соображения.
- Я сделаю все от меня зависящее, чтобы убедить его, герцогиня, -
сказал сэр Импи, - но вы должны иметь терпение. Адвокатам необходимо немного
таинственности, знаете ли. Когда каждый, кого вызывают, говорит правду, всю
правду и ничего кроме правды, мы должны удаляться на совещание.
- Смерть капитана Кэткарта очень таинственна, - сказала герцогиня, -