"Михаил Валерьевич Савеличев. Меланхолия " - читать интересную книгу автора

Наконец она смотрит на меня, но я опять не чувствую привычной уже жути
оценивающего касания, презрительного калькулятора мнений, извлекаемых из
обыденных стервозных разговоров. Очень достойная дамочка. Почти как Тони.
- Вы прекрасно выглядите для такого скорбного дня, - внезапно выдаю я
по-стариковски витиеватую фразу. Абсолютно неуместную, на мой взгляд. С какой
стати этот день - скорбный?
Она бросает сигаретку, втирает кончиком туфельки в асфальт, протягивает руку:

- Сандра.
Приемлемый жест дружелюбия или, по крайней мере, вежливости. Беру ее ладонь и
вместо вялого касания ощущаю крепкое пожатие. Прохладные пальцы, длинные ногти,
слегка царапнувшие кожу.
- Очень приятно, - разрождаюсь очередной вежливой фразой. Молчание уродов
тяготит, но с каждой секундой мне становится если не легче, то как-то привычнее.
Словно не рукопожатие это было, а спасительное выдергивание из-за пропыленной
занавеси, где, конечно, уютно и безопасно, но душно и одиноко. В сомнении
оглядываюсь и вижу, что старик и мальчишка спокойно и умиротворенно расселись на
капоте. Словно дед и внук на выцветшей фотографии. Выкручивайся сам, мол. Тебя
препоручили в достойные и надежные женские руки. Докажи, что ты уже взрослый
мальчик.
Взрослый мальчик представляется. Взрослый мальчик расшаркивается. Взрослый
мальчик поражен. Есть все-таки в женщинах некоторая странная и невыразимая
тайна, которую не постичь даже отсюда, с обратной стороны Луны, откуда все
кажется таким откровенно халтурным, что даже маленький паршивец легко
преодолевает крючколовские ловушки. Какое-то отсутствие, темнота, словно
вырезали черный силуэт и приставили к светящейся душе. Не понимаю, не понимаю.
Сандра, однако, не слишком озаботилась моими потугами быть вежливым,
решительно прошла, продвинулась к несчастной машине и с некоторым остервенением
пнула ее по здоровому колесу. "Исследователь" промолчал, а уроды подобрали ноги
на бампер. Женщина растянула губы в подобии усмешки и поманила меня пальчиком.
- Давно?
- Что "давно"? - переспросил я. Мальчишка не выдержал, выпучил глаза, надул
щеки и фыркнул. Старик вполне уместной затрещины ему не отвесил и лишь понимающе
улыбнулся. В голове бушевал шторм. Даже, сказал бы я, ураган. Шесть баллов по
семибальной шкале. На взлохмаченный берег выносило кучи разнообразного
словесного мусора - обломки вежливых слов, обрывки ругательств, такелажи
спутанных бесед, просоленных натужным флиртом, но копаться во всех этих остатках
личного кораблекрушения не было ни сил, ни желания, ни времени.
- Машина сломалась давно? - терпеливо пояснила Сандра.
"Какая машина?", громким шепотом подсказал маленький паршивец и все-таки
нарвался на затрещину.
- Ну... - я с беспокойством посмотрел на часы. Так, это было... Потом нас
обогнали... Потом... - Двадцать четыре минуты назад. Насчет секунд...
- Расслабься. Секунды меня не интересуют.
Зонт все еще топорщился за ее плечами, надуваясь порывами ветра и звеня
чем-то тонким, длинным, хромированным. Сандра повернулась ко мне (я все еще на
обочине с открытым ртом), уперлась левой ладонью в талию, как-то ловко
подбоченилась на сквозняке, и тут я готов был поспорить хоть с кучей операторов
на то, что реально на обратной стороне Луны, а что - выдумано. И вовсе не зонт у
нее за плечами - нечто вроде самой матери-тьмы разевает пасть над головой