"Владимир Савченко. Пятое путешествие Гулливера" - читать интересную книгу автора

...Да, теперь я непохож на себя и похож на них: прежде всего замечается
скелет, размытые алые пятна печени и пульсирующего сердца, полосы крупных
сосудов - всюду парами, артерии и вены. Выделяется наполненный пищей
желудок - прежде он был почти не заметен. Все оплетено ветвящимися до
полной неразличимости нитями капилляров и тонкой сетью белых нервов. Мышцы
же, соединительные хрящи, стенки извилистых кишок, перепонка диафрагмы -
прозрачны, как вода, лишь преломляют-искажают контуры того, что за ними.
Кстати, почему так? Надо подумать... Меня кололи под мышками и в паху,
туда вводили эту дурманящую жидкость, а не в вены. Похоже, что они в
лимфатические узлы ее вводили, в ту систему тканевой жидкости в нас, что
век назад открыл итальянец Бартолини. "В "бартолиниевы узлы". Поэтому и
опрозрачнились ткани, более других богатые лимфой. Поэтому же выделяются
кости, нервы и сухожилия.
Скелет мой выглядит контрастней, чем у туземцев, все кости непрозрачны,
без намеков на янтарь; видимо, не сразу это достигается. В остальном же -
крупный, хорошо сложенный мужской костяк. Прекрасно сохранившийся, как
сказал бы тот старьевщик с Риджент-стрит, у которого мы студентами
вскладчину покупали такие по цене от двух до двух с половиной гиней;
женские шли дороже - от трех. Только этот еще неважно отпрепарирован, у
суставов бахрома и обрывки тяжей-сухожилий,- их полагается срезать.
Я поймал себя на этих профессиональных мыслях, потер лоб: о чем я, ведь
это же мой скелет, основа моего нынешнего облика! И он живой, ибо я жив.
Его (мои!) сухожилия держат невидимые мышцы. Качнулся, подбоченился,
отставил ногу... все выглядело так страшно, что снова мороз прогулялся по
незримой коже: оживший препарируемый мертвец сбежал из анатомического
театра и рассматривает себя в зеркало.
Ничего, спокойно, все мое - со мной, никуда не делось.
...И легкие видны не сами по себе, а лишь густой сетью мелких сосудов,
оплетающих две полости под реберной решеткой. Поскольку же и сосуды
заметны лишь по наполнению их кровью, то эти сетчатые полости будто
мерцают в такт с ударами сердца: то есть, то нет (У курившего прозрачника
из первого ряда легкие обозначались по-настоящему... не начать ли курить?)
Сделал несколько глубоких вдохов: ребра приподнимались и раздавались в
бока, затем опадали, сетка сосудов на легких тоже расширялась и
съеживалась - и нитяные потоки крови в них стали ярче. Вот оно как!
А какова теперь мимика, движения лица, выражающие мои чувства?
Например, удивление: поднять брови, расширить глаза. Худо дело: брови-то
поднялись, но из-за невидимости морщин на прозрачной коже движение
смазалось; а глаза и без того раскрыты до состояния крайнего изумления. Не
лицом здесь, видимо, выражают это чувство... Но хоть улыбка-то должна
действовать, как же без улыбки! Щедро растянул незримые губы. Ага, кое-что
есть: под собравшимися на прозрачных щеках складками крупнее - вроде как
под увеличительными стеклами - выделились коренные зубы, резцы же и клыки
стали чуть меньше. А если насупиться? Сжал и свел губы: боковые зубы
уменьшились; в этом было что-то даже угрожающее. М-да... Что ж, надо
запомнить, буду знать, кто сердится, кто расположен ко мне.
Ссадины и ушибы на моей коже оставались заметны, но будто парили над
костями; ткани тела под ними, воспаленные и опухшие, оказывались мутнее и
розовее, чем в иных местах. Значит, понял я, по-настоящему прозрачна может
быть только здоровая живая ткань...