"Владимир Савченко. Тупик" - читать интересную книгу авторасостояние - от температуры до настроения, совершаю определенные поступки,
подвергаюсь определенным изменениям. То есть этот факт включает в себя все. _Все_! Но... что "но"? Нет никаких "но", все логично и ясно. Эмоции здесь не нужны". Борис почувствовал, что логически он уже мертв. Да что там мертв - он и не существовал никогда! Все, что он считал пережитым, "своим" прошлым и настоящим, возникшим из прошлого, было задано заранее, как и будущее. Только и того, что он "будущего" не знает, хотя догадывается. Он, Борис Чекан, аспирант двадцати восьми лет, нарисован вместе со всеми своими предками - от обезьян и палеозавров - в четырехмерном пространстве эдакой вихляющей, меняющей объем и формы-гиперсечения вещественной кишкой, от которой ответвляются, вернее, ответвлялись у предков, поскольку сам-то он еще холост, отростки-отпрыски. Эта кишка, именуемая сейчас Б.Чекан, петляет по пространственной поверхности большой вещественной трубы - Земли (да, трубы со сферическим гиперсечением), которая, в свою очередь, описывает витки вокруг еще более огромной и толстой пылающей спирали Солнца. Все это течет в четырехмерном пространстве неизвестно куда... "Не течет, в том-то и дело, что не течет! В этом и все проклятие тураевской идеи. Пусть кишка, пусть от палеозавра с веснушками вдоль ушей и копыт - что было, то было... Но ведь и в будущем все уже есть! Тело-"я" считает, что выбирает свой жизненный путь среди других тел, которые тоже о себе мнят, что выбирают... а все это понарошку, иллюзии. Путь уже выполнен. Не эскиз его, не набросок-проект на бумаге, а _сам_ жизненный путь - один к одному и от начала до конца. Боже мой! Какая злая шутка!" - И Борис вспомнил, что именно такой была последняя запись Тураева. назад искал выхода из тупика, в который сам себя загнал мыслью... _покойным_ Тураевым. Сейчас, он был и Загурским, и Хвощом, которым вот так же, ночью, после прочтения записей академика и тщательных размышлений открылась леденящая душу истина, что их жизни - это не их жизни, их как личностей, с интересами, стремлениями, трудами, чувствами, жаждой счастья, со всем, что составляет жизнь, - не существовало вовсе. Тоже _покойные_ Загурский и Хвощ. "Как магнитофонные ленты, на которых все заранее записано: и мелодии, и слова, и шумы, и хрипы! Очень возможно, что лента эта, когда ее проигрывают, тоже чувствует, что живет - живет _сейчас_, именно в том месте, что в этот момент проходит мимо магнитной головки. Это ее "настоящее", то, что на левой бобине, "прошлое", а на правой, впереди - туманное великолепное "будущее". Может, магнитная лента тоже считает себя самостоятельной личностью, могущей выбирать: что дальше прозвучит из динамиков магнитофона. А на самом деле все ее колебания - не только звуковые, но и "колебания выбора" - записаны... колебаниями магнитной напряженности в миллиэрстедах. И в нас так... только не магнитным полем, а просто всякими распределениями веществ и их свойств. Боже мой!.." И показалось вдруг Борису Викентьичу, что окружающая тьма смотрит на него терпеливо, с холодным ожиданием конца. "Нет, постой! Я не Загурский и не Хвощ, пиететствовавшие перед великим авторитетом! Какого дьявола я должен соглашаться с этим великолепным геометрическим четырехмерным пространством, в котором все записано струями времени и застывшей материи? Даже не струями, а линиями - ах, этот |
|
|