"Уильям Сатклифф. Новенький " - читать интересную книгу автора

мест и ринулись к выходу. Фильм досматривали уже из правой половины заднего
ряда, ужасно травмированные, и тряслись, пока у нас не рассосался
клинически опасный вброс адреналина.
Может, в тринадцать лет это и было клево, но к семнадцати потеряло
шик. Что, правда, не имело особого значения, потому что мы все равно
непрерывно смеялись. Кроме того, я почти добрался до девятого уровня
"Немезиды" в зале "Развлекалава" на Олд-Комптон-стрит и дал себе клятву,
что, как только займу первое место в списке победителей "Немезиды", смогу с
полным правом сообщить менеджеру, что последние две гласные в его названии
должны быть "о".
(Вообще-то, наверное, менеджер и сам знал, только не хотел, чтобы его
зал игральных автоматов назывался, как бар с караоке.)
Но уже в самом начале шестого класса старая дружба дала трещину,
потому что Дэйв послал на фиг нашу круговерть светской жизни у игральных
автоматов Сохо - ради союза с Нилом Котари.
Когда один из самых близких друзей посылает тебя куда подальше и от
твоей общественной жизни остаются одни ошметки, - это уже плохо. Но если
мне кто и был по-настоящему противен, так это Нил Котари. Такой козел. До
четвертого класса его звали Анил, он был тощий и робкий, а потом внезапно
занялся бодибилдингом, сменил имя и стал тусоваться с регбистами. Их
доверие он завоевывал так. Ездил в школу вместе со Школьным Зверем и
сопровождал его в ближайший магазин на углу. Там Нил покупал какие-то
сласти, а потом орал: "Фуууууууууу, как тут воняет! Чем это тут воняет? Ты
чувствуешь? Это что, пакистанцем воняет? Фуууууу!"
Определить расовую принадлежность самого Нила Школьный Зверь был не в
состоянии, и после недели походов в газетные киоски Кингсбери репутация
Нила замерла на отметке "неплохой типчик", и он превратился в мальчика на
побегушках при команде - чуть ли не первый азиат, влившийся в их ряды.
Мой приятель Дэйв, напротив, с регбистами не тусовался и все боролся
за место на территории неплохих типчиков. Но он довольно неплохо ладил с
Нилом еще в те дни, когда тот был индийцем, и сумел вновь завоевать его
доверие, став главным школьным специалистом по хип-хопу. Вместе с еще одним
парнем по имени Эрик - в шестнадцать лет тот уже лысел, а после пятого
класса чуть не вылетел из школы, когда его застукали со словарем Коллинза
на коленях во время экзамена по немецкому, - так вот, теперь они втроем все
обеденные перерывы проводили в пансионе Дженнингза, декламируя стихи
Гроссмейстера Флэша <Американский рэп-музыкант, диджей (наст, имя Джозеф
Сэддлер, р. 1958)>, читая труды о граффити в метро и упражняясь в верчении
на головах.
Трудно припомнить зрелище более печальное: два недоразвитых еврея и
один бывший азиат сидят в классе закрытой частной школы "зеленого пояса",
притворяются черными детьми из гетто, а у самих все волосы в мастике для
пола. И все же вот до чего докатился мой друг Дэйв. Весь пятый класс он
ухитрялся вести двойную жизнь: днем - гангста-рэппер, вечером - приличный
белый мальчик, которому нечем заняться, кроме электронных игр. Но в шестом
классе все же послал меня на фиг и стал полноценным негритосом.
Трое семнадцатилетних парней в кино по субботам - унылое зрелище. Двое
- просто унизительное. К концу первого семестра шестого класса уровень моей
общественной жизни достиг низшей отметки. Полагаю, этот рекорд не будет
побит лет до восьмидесяти.