"Уильям Сатклифф. Новенький " - читать интересную книгу автора

стоянке, и им, по большей части, похвастаться было нечем, кроме "кортин"
или "рено-12". Эта группа - "мы приносим такие жертвы ради образования
нашего сына" - неизменно давала повод похихикать: всегда нервные, чуть ли
не измученные, торопятся с одного собеседования на другое, неистово
обсуждая поведение своих чад. Эджвер снова становился источником ужасающих
статистических аномалий: семьи из кожи вон лезли, чтобы явиться в
нескольких спортивных автомобилях, и с ревом врывались на стоянку кортежем
вульгарности залупастого красного цвета.
Различать христианских отцов было легче, чем их деток или жен; эти
делились точно надвое: "вольво" (стильный пижон) или "БМВ" (матерый
парняга).
Грэм Хэммонд выпендрился: отца не привел, а приехал в
"фольксвагене-жуке" с матерью за рулем. Та была в синих рабочих штанах, а
когда препод спросил про мистера Хэммонда, она в ответ предложила преподу
пойти в жопу. Может, из-за этого последние два месяца Грэм все обеденные
перерывы рыдал в туалете.
Папа Перретты (ответственный за торговлю "уимпи" <Котлета в обжаренной
булке, основной продукт одноименной сети закусочных.> по всей Скандинавии),
говорят, грозился дать в морду мистеру Барберу (считавшему, что галстук с
клавишами - это очень стильно) за то, что три недели назад тот обозвал
Перретгу болваном.
Этому родительскому собранию я радовался даже больше, чем обычно,
поскольку помнил, что увижу предков Барри. Кто, черт возьми, мог произвести
такого на свет?
К несчастью, когда я с ними столкнулся, наши предки углубились в столь
неприятную беседу, что меня от неловкости скрючило, я почти все пропустил и
по-человечески так ни на кого и не глянул. Мать Барри вполне себе,
хорошенькая, хотя и ничего особенного, а отца я и вовсе не помню. Если б
знал, что он через несколько месяцев умрет, смотрел бы пристальнее.
Поединок открыла мамочка Барри.
- Так это и есть Марк? - спросила она. - Барри говорит, они так быстро
стали лучшими друзьями.
Для начала это был серьезный удар в корпус - я прямо видел, как Барри
пошатывается в углу.
- Да, - отвечала моя мамочка. - Марк в последнее время почти с нами не
разговаривает, но, когда все-таки открывает рот, о Барри мы слышим только
хорошее.
Она погладила меня по руке - мощный удар, от которого я чуть не
грохнулся на колени.
- Спасибо, что ты так мил с Барри, - парировала его мама. Ёпть! Она
разговаривает со мной! - Ему очень трудно в новой школе, но с тобой -
совсем другое дело. Правда, Барри?
Опа! - нокаут. Барри лежит, не в силах подняться.
Только я решил, что пронесло, как вступила моя мамуля:
- Марк всегда был таким. Признавать это не любит, но он всегда очень
добр к новеньким. Помню, в начальной школе у них был Джозеф Блум - мальчик
с больной кожей, весь в прыщах, - так вот, когда Джозеф Блум раздавал
приглашения на свой день рождения, все их тут же рвали, и только Марк
вежливо свернул и положил в карман. День рождения, конечно, отменили, так
что Марку идти не пришлось, но получилось, что и волки сыты, и овцы целы.