"Розмэри Сатклифф. Орел девятого легиона " - читать интересную книгу автора

холодное бешенство, гнев против незнакомого ему трибуна, и от этого ему
сделались ясны некоторые вещи, о которых раньше он не думал...
Он быстро протянул свободную руку и сжал у Эски запястье.
- Эска, разве когда-нибудь словом или поступком я дал понять, что думаю
о тебе так же, как этот без-году-недельный вояка, видно, думает о своих
рабах?
Эска покачал головой, враждебность его испарилась, и теперь лицо его не
было ни застывшим, ни угрюмым, а только несчастным.
- Центурион не такой, как трибун Плацид, он не станет зря грозить
плеткой своему псу.
Марк, вконец обескураженный, разобиженный и рассерженный, совершенно
вышел из себя.
- Будь он проклят, этот трибун Плацид! - закричал он, бешено стискивая
руку Эски. - Стало быть, его слова значат для тебя больше, чем мои, раз ты
мне твердишь про псов и плетку?! Во имя Света! Неужели нужно объяснять тебе
словами, что по мне обрезанное ухо не проводит границу между людьми и
животными? Да разве не ясно это из всего моего поведения? В моих отношениях
с тобой я не думал - равны мы или нет, раб ты или свободный, а вот ты
слишком горд и относился ко мне не так, как я к тебе! Слишком горд! Слышишь?
А теперь... - Забыв о спящем волчонке, он резко привстал на локте и тут же
повалился на постель, раздосадованный, но уже смеясь и выставив кверху
окровавленный палец. - ...А теперь твой подарок укусил меня! Клянусь Митрой,
у него в пасти сплошные кинжалы!
- Значит, ты мне должен за них сестерций, раз их так много, - подхватил
Эска, и оба расхохотались с готовностью, с облегчением, как смеются не
оттого, что действительно смешно, а чтобы разрядить напряжение. А между ними
на полосатой циновке лежал маленький серый волчонок, сжавшийся в комок,
сбитый с толку и рассвирепевший, но очень сонный.

***

Обитатели дома по-разному отнеслись к неожиданному появлению волчонка.
Пес Процион при первой встрече проявил подозрительность - незнакомец пахнул
волком и вообще чем-то чужим. Большой пес обошел вокруг него, напружинив
ноги, шерсть на загривке у него встала дыбом, а волчонок припал к полу,
растопырив лапы, будто злая мохнатая жаба, и, прижав назад уши и сморщив
нос, сделал первую попытку зарычать. Дядя Аквила почти не обратил внимания
на его появление, так как был в это время погружен в осаду Иерусалима. Раб
Маркипур и старый Стефанос смотрели на него косо: волчонок, который
вырастает в волка, слоняется по всему дому!.. но Сасстикка неожиданно взяла
сторону младшего поколения. Уперев руки в бока, она громогласно принялась
стыдить рабов. Да как они смеют, пронзительно вопрошала она, у самих небось
по две здоровых ноги! Да пусть молодой господин заведет себе хоть стаю
волков, если ему хочется! И, продолжая кипеть от негодования, она испекла и
принесла Марку в салфетке три коричневых медовых коржа и дала глиняную миску
с отбитыми краями для малыша.
Марк, слышавший все, что она говорила в его защиту, принял оба
подношения с должной благодарностью, и после ее ухода они с Эской поделили
коржи между собой. Марк давно уже не питал прежней вражды к Сасстикке.
Несколько дней спустя Эска рассказал Марку о своей жизни до того, как