"Жан-Поль Сартр. Размышления о еврейском вопросе" - читать интересную книгу автора

антисемитов. Больше, чем когда-либо, Франция нуждается в единстве.
Благонамереннейшие журналисты убеждают вас: "Не нужно сейчас слишком много
говорить о евреях, это в их же интересах". Французское общество жило без них
четыре года, и не следует чрезмерно афишировать их возвращение. Неужели вы
думаете, что евреи не понимают сложившейся ситуации? Неужели вы думаете, что
они не понимают причины этого молчания? Среди них есть и те, кто с этим
согласен, кто говорит: "Чем меньше о нас будут заботиться, тем лучше".
Способен ли француз, уверенный в себе, в своей религии и в своей расе,
понять то состояние души, которое рождает такие мысли? Не ясно ли, что нужно
годами в своей собственной стране чувствовать враждебность, и вечно шипящее
недоброжелательство, и всегда готовое кисло сморщиться безразличие, - чтобы
прийти к этой смиренной мудрости, к этой политике самоустранения. Их
возвращение, таким образом, было тайным, и их радость освобождения не
соединилась с радостью нации. Одной маленькой детали будет достаточно, чтобы
показать, как это было мучительно. В "Леттр франсез" я, не акцентируя,
просто для полноты перечисления написал какую-то фразу о мучениях, выпавших
на долю военнопленных, насильно угнанных, политзаключенных и евреев, - так
вот, евреи трогательнейшим образом благодарили меня! Какими же покинутыми
надо себя чувствовать, чтобы появилось желание поблагодарить автора только
за то, что он написал в статье слово "еврей".
Таким образом, еврей оказывается в ситуации еврея, потому, что живет в
сообществе, которое считает его евреем. У него здесь страстные враги и
бесстрастные защитники. Демократ гордится своей сдержанностью, он порицает и
читает нотации, а в это время жгут синагоги. Терпимость - профессия
демократа, он в ней доходит до снобизма, она распространяется у него даже на
врагов демократии: разве не было модным в среде левых радикалов находить
проблески гениальности у Морраса? Как же демократу не понять антисемита?
Демократа словно гипнотизируют те, кто замышляет его гибель. А потом, быть
может, и у него на дне души таится что-то вроде сожаления о несовершенном
насилии, которое он себе запретил. И главное, борьба идет не на равных: для
того, чтобы вложить хоть сколько-нибудь страсти в защиту еврея, демократу
тоже пришлось бы стать манихеистом и бороться во имя Принципа Добра. Но как
это возможно? - демократ же не сумасшедший. Он стал адвокатом еврея, потому
что видит в нем сына человечества, но у человечества есть и другие дети,
которые тоже нуждаются в защите, поэтому у демократа много работы, и евреем
он занимается когда у него выдается свободное время, а у антисемита только
один враг, он может посвятить ему все свое время - и тон задает он.
Энергично атакуемый и слабо защищаемый в обществе, где антисемитизм остается
постоянным соблазном, еврей чувствует себя в опасности. Именно это ощущение
требует наиболее тщательного исследования.
Французские евреи по своему социальному положению, в основном,
принадлежат к мелкой - или крупной буржуазии. Профессии большинства из них я
назвал бы "реноменальными" - в том смысле, что успех в этих профессиях
зависит не от вашего умения работать с материалом, а от вашего реноме, от
мнений, которые имеют о вас другие люди. Чтобы к адвокату или портному пошла
клиентура, они должны понравиться. Из этого следует, что профессии, о
которых мы говорим, полны церемоний: приходится обольщать, и удерживать, и
снискивать доверие: эти церемонии, эти тысячи маленьких танцев, необходимых
для привлечения клиентов, требуют строгости в одежде, внешне безупречного
поведения, вообще - почтенности. Таким образом, превыше всего здесь