"Жан-Поль Сартр. Детство хозяина" - читать интересную книгу автора

по-религиозному торжественных обязанностей, таких, как не играть своим
воздушным ружьем, не кричать ?Тара-рабум│; и он ходил по коридорам на
цыпочках, словно в каком-то соборе. ?Пришел мой черед│,? думал он с
удовлетворением. Уже говорили, понизив голос: ?Люсьен не любит евреев│, и
люди чувствовали себя парализованными, пронзенными целой тучей маленьких
болезненных стрел. ?Гигар и Пьеретта,? подумал он растроганно,? просто
дети│. Они сильно провинились, но Люсьену достаточно было лишь чуть-чуть
показать зубы, и они тотчас в этом раскаялись, и заговорили шепотом, и
заходили на цыпочках.
Люсьен во второй раз ощутил прилив восхитительного чувства уважения к
самому себе. Но на этот раз ему уже не понадобились глаза Гитара: это в
своих же собственных глазах он выглядел таким, в глазах, которым удалось
наконец преодолеть цепи его телесной оболочки, его вкусов, привычек и
настроений. ?Там, где я искал себя,? думал он,? я и не мог бы себя найти│.
Сколько раз он пытался честно и детально исследовать все, что составляло
его я. ?Но если бы я не был тем, что я есть, то цена мне была бы не больше,
чем этому маленькому жидку│. Копаясь так в этой слизистой интимности, можно
ли было найти что-нибудь, кроме тоски тела, гнусных заблуждений о
равенстве, беспорядка? ?Наипервейшее правило,? думал Люсьен,? не пытаться
заглянуть в себя; нет более опасной ошибки│. Настоящего Люсьена ? теперь он
знал это ? следовало искать в глазах других, в робкой покорности Пьеретты и
Гигара, в полном надежды ожидании всех тех, кто рос и созревал для него,
этих юных подмастерьев, его будущих рабочих, ферольцев больших и малых,
мэром которых он должен был когда-то стать. Люсьен почти уже боялся, ему
казалось, что он гораздо старше самого себя. Столько вокруг людей ожидало
его, и он, он был и всегда будет этим нетерпеливым ожиданием других. ?Это и
есть быть хозяином│,? думал он. И он вновь увидел мускулистую и чуть
сутулую спину и сразу вслед за этим собор. Он находился внутри собора и
бродил бесшумно под процеженным витражами светом. ?Да ведь это же я сам и
есть этот собор!│ Он остановил невидящий, напряженный взгляд на своем
соседе, длинном, как сигара, коричневом и сухом кубинце. Нужно было найти
точные слова, чтобы выразить это сделанное им чрезвычайно важное открытие.
Он медленно и осторожно, словно стараясь не погасить зажженную свечку,
поднес ко лбу свою руку, сосредоточился на мгновение в священной
задумчивости, и долгожданные слова пришли сами, он прошептал: ?Я имею
право!│ Право! Это было чем-то из области треугольников и окружностей; оно
было настолько совершенным, что даже и не существовало вовсе; можно было
сколько угодно раз пытаться описать циркулем окружность, и ничего это
ровным счетом бы не изменило. Целые поколения рабочих могли скрупулезно
выполнять указания Люсьена, они были не в состоянии исчерпать его права
распоряжаться; права, они были вне существования, как математические
объекты или религиозные догмы. И вот чем в сущности был Люсьен ? огромной
совокупностью обязанностей и прав. Долгое время ему казалось, что
существовал он в силу какого-то случая, как его продукт; но ошибка эта была
лишь следствием его неумеренных размышлений. Задолго до его рождения ему
уже было уготовлено место под солнцем, в Фероле. Давно ? гораздо раньше
даже женитьбы его родителей ? его уже ждали; и если он пришел в этот мир,
так только лишь затем, чтобы занять это место. ?Я существую,? думал он,?
потому что имею право существовать│. И наверно, впервые взору его открылась
предназначенная ему светлая и славная судьба. Он поступит в Центральную