"Жан-Поль Сартр. Детство хозяина" - читать интересную книгу автора

улыбнулся. ?Да ты циник, малыш!│ ? сказал он и на другой день прочитал
Люсьену одно из своих стихотворений: ?Каждый вечер Карузо объедался сырыми
глазами, а вообще трезв, как верблюд. Одна женщина составила букет из глаз
членов своей семьи и швырнула его на сцену. И каждый склонился перед столь
похвальным поступком. Но не забывайте, что час его славы длился всего
тридцать семь минут, а именно с первого крика ?браво!│ до затмения большой
люстры Оперы (поэтому даме пришлось водить на поводке своего мужа, лауреата
многих конкурсов, который двумя боевыми крестами завешивал розовые впадины
своих глазных орбит). И запомните хорошенько: те из вас, кто будет
неумеренно потреблять консервированную человеческую плоть, погибнут от
цинги│.? ?Здорово│,? сказал Люсьен в замешательстве. ?Здесь,? небрежно
пояснил Берлиак,? я использовал новую технику, так называемое
?автоматическое письмо│. Через несколько дней, когда у Люсьена опять
возникло неистовое желание покончить с собой, он решил спросить совета у
Берлиака. ?Что же мне делать?│ ? спросил он, изложив свое сложное
положение. Берлиак слушал его внимательно; у него была привычка слюнявить
пальцы и смазывать слюной прыщи на лице, отчего его кожа блестела местами,
как асфальт после дождя. ?Поступай как хочешь,? наконец сказал он,? это не
имеет никакого значения│. Он подумал немного и добавил, четко выговаривая
отдельные слова: ?Ничто никогда не имеет никакого значения│. Люсьен был
слегка разочарован, но понял, что произвел на Берлиака глубокое
впечатление, ибо тот в следующий четверг пригласил Люсьена на завтрак к
своей матери. Госпожа Берлиак была очень любезна: лицо ее усеивали
бородавки, а на левой щеке расплывалось большое багровое пятно. ?Видишь,?
сказал Берлиак Люсьену,? истинные жертвы войны ? это мы│. Люсьен разделял
его мнение, и они сошлись на том, что оба принадлежат к потерянному
поколению. Вечерело, Берлиак лежал на своей кровати, заложив руки за
голову. Они курили английские сигареты, заводили граммофонные пластинки, и
Люсьен слышал голоса Софи Такор и Эла Джонсона. Они совсем загрустили, и
Люсьен подумал, что Берлиак ? его лучший друг. Берлиак спросил, знаком ли
он с психоанализом; голос у него был серьезный, и он многозначительно
смотрел на Люсьена. ?До пятнадцати лет я желал обладать своей матерью│,?
признался он. Люсьену стало не по себе, он боялся покраснеть, и, кроме
того, вспомнив о бородавках госпожи Берлиак, он никак не понимал, как ее
можно было желать. Тем не менее, когда она вошла, принеся им тосты, он
почувствовал смутное волнение и попытался угадать через желтую вязаную
фуфайку, какая у нее грудь. Когда она вышла, Берлиак объявил уверенным
тоном: ?Ты, естественно, тоже хотел переспать с матерью│. Он не задавал
вопроса, а давал ответ. ?Естественно│,? пожав плечами, сказал Люсьен. На
следующий день ему было тревожно, он боялся, как бы Берлиак не возобновил
этот разговор. Но он быстро успокоился: ?В конце концов он скомпрометировал
себя больше, чем я│. Его очень привлекала та научность, в которую
облекались их признания, и в следующий четверг в библиотеке Сент-Женевьев
он прочел труд Фрейда о сновидениях. Это было откровение. ?Так вот в чем
дело,? повторял Люсьен, бродя по улицам,? вот в чем дело!│ Затем он купил
?Лекции по введению в психоанализ│ и ?Психопатологию обыденной жизни│, и
ему все стало ясно. Это странное ощущение, будто он не существует, та
пустота, которую он давно ощущал в своем сознании, его сонливость, его
растерянность, все эти тщетные усилия познать самого себя, что всегда
наталкивались на какую-то завесу тумана. ?Черт возьми,? думал он,? да у