"Сергей Венедиктович Сартаков. Свинцовый монумент" - читать интересную книгу автора

работу идет наниматься? Понравится она кому или не понравится - все равно
она моя жена. Будет женой, - добавил он, заметив, как дернулся Андрей. -
Сегодня придем, об этом дома объявим, а завтра подадим заявление в загс. Ты
не думай... я руку Олечкину, когда с ней прощаюсь, и то крепко пожать боюсь.
Из всех девчат, каких знаю, Оля особенная. - Он закрыл глаза, постоял
молча. - Может, все придумал я?.. Нет, не придумал! Вот она гладит сейчас
свое синее платье в белый горошек...
Мирон и еще что-то говорил радостно, вдохновенно, обращаясь, пожалуй,
больше в пустое пространство, нежели к Андрею. А тот сидел, захваченный его
волнением, и силился все это перевести на себя. Вот ведь как с человеком
бывает, когда приходит любовь и когда он вот так, всей душой открывается!
Он, Андрей, сейчас и видит и слышит брата, а сам такого почувствовать не
может. Неужели это когда-нибудь случится и с ним? И было это у отца с
матерью? И у каждого? Послушаешь разговоры мужиков на стройке, так любовь -
это... Ну, природа только человеческая. Душа тут совсем ни при чем. Тем
более что и сама душа - поповские выдумки. А вот Мирон покоя не может найти.
Ночью на озере едва не утонул. Не любовь его туда повела - природа? Но зачем
тогда, если природа только, ему и ей эти кувшинки? И зачем картинки
показывать?
Он уже совсем не слушал Мирона. Припоминал всех девчонок, с которыми
вместе учился в школе, тех девушек, с которыми теперь работает на стройке и
с которыми рядом сидел на комсомольских собраниях или занимался в
политкружке. Никогда ему, будучи с ними, ни о любви, ни о "природе" не
думалось. Просто с одной приятно, интересно поговорить, а другая, глядишь,
заноза, зазнайка не то круглая дура. Все люди - люди, парни или девушки,
мужчины или женщины. И жизнь как жизнь. Семья, конечно, должна образоваться,
чтобы заботы в доме складывались общие. И для этого надо заранее получше
узнать друг друга.
Вот он, Андрей, тоже ходит в библиотеку, в читальный зал. Но ему, между
прочим, никаких прозрачных крылышек, сквозь которые светит солнце, у Ольги
не видится. Очень красивая, голос мягкий, негромкий, всегда улыбается, одета
чистенько. Чем не жена для Мирона? И ему, младшему брату, перед кем хочешь
похвастать будет не грех. Но таких слов, как у Мирона, ему не подобрать.
Откуда у него они берутся? Будто вслух Шекспира читает. Может, и начитался?
Ольга-то библиотекарша. Подбирает ему о любви самые лучшие книги.
- Знаешь, а я, пожалуй, возьму штук десять твоих картинок. Самых
разных, - сказал Мирон. - А то и вправду можно дело так повернуть, что в них
какие-то намеки. В пчеле, стрекозе или бабочке. Главное, показать, как ты
умеешь рисовать пером. Не маляр со щеткой.
- Тебе что, за маляра стыдно? - Андрей не понял, всерьез или в шутку
сказал Мирон. - А как тогда с топором плотник?
- Не то, не то, Андрейка. Не обижайся, я сейчас совсем о другом думал.
О тонкости дела, которую каждому нужно достичь. Олечка как раз не с
плотником, а с человеком гулять ходит. Кем я работаю, она с первого дня
знает. - И заторопился: - Пойду попрошу маму, чтобы рубашку погладила. Эх,
обед бы поскорее! Солнце будто гвоздем к небу прибито, совсем не движется.
Но солнце все же подвинулось. Наступило обеденное время. И в конце его
усатый кот над циферблатом часов, лукаво постреливая из стороны в сторону
желтыми глазами, определил для Мирона тот момент, когда непременно следовало
подняться из-за стола, даже не допив стакан киселя.